Андрей ЮРЬЕВ. «Я расстаюсь сама с собой — иду себе навстречу…»
О стихах Н. Кукушкиной и Е. Курдиковой
Читаю только что вышедшие поэтические сборники молодых оренбургских поэтесс Натальи Кукушкиной и Елизаветы Курдиковой и не могу избавиться от мысли, что обе эти книги («Босиком по траве» (Наталья Кукушкина) и «Диагональ смятений» (Елизавета Курдикова) своим художественным почерком являют собой как бы две стороны одной медали — аверс и реверс. Несмотря на созвучие, которое неизбежно даёт современность, это книги разные. Об этом и хочу поразмышлять…
Согласно мнению современного философа Александра Дугина, мы (а мы — это необъятная Россия) только начали выходить из ситуации парадокса, когда священные понятия прошлого противоречат устремлению к современности. Переходность эпохи как нельзя более ярко проявляется в литературном творчестве молодёжи. Вне зависимости от того, хочет этого современный автор или нет, современным он будет уже даже по факту своего жительства в определённом времени.
Несмотря на подчеркнуто сельское и даже архаическое название книги «Босиком по траве», Наталья Кукушкина приглашает своего лирического героя прогуляться преимущественно в Питер, в Город Городов.
Поехали в Питер гулять по лужам
Босыми — по острым звёздам.
Я стану нелепой и неуклюжей,
Доверчиво-несерьёзной.
Заметьте: звезды, ночные светляки, «острые» — ночь таит опасность для девушки, которая отказывается от жёсткого следования голосу разума и становится наивно-чувствующей, ранимой. Это состояние опасливого доверия к миру и к людям продолжается и развивается в стихотворениях «Глинтвейн», «Наказание». Город, порождающий модерн и порождаемый модерном, понемногу становится в мыслях поэтессы опасным, «ртутным», «обожженным». И неизбежно возникает один из основных лейтмотивов книги — побег в детство, в наивность. Социологи назовут это результатом не вполне легкой адаптации подростка из сельской глубинки к урбанистической действительности. Это время личностного выбора между глубинкой и мегаполисом совпадает с временем первых влюбленностей взрослеющей девушки. Динамика внутреннего развития, когда от модерна девушка поворачивается к архаике:
Мне б ещё одно его объятье
И контрольный поцелуй в висок,
Он — мои награда и проклятье,
Вовремя не сброшенный звонок… —
словно не желая мириться с «остротой» современной жизни, каждодневно бросающей каждому из нас вызов. Лирическая героиня книги пытается любовью одолеть чудовище города и монстров, обитающих в подсознании:
Он сражался с мятежным зверем,
Что живёт у него в душе,
Что успехом его измерен.
Впрочем, это не важно уже...
И тут неизбежным видится обращение молодой поэтессы к теме героизма на войне («Старушка Мать», «Колокола», «Ты помнишь, как в далеком детстве…») как к теме почти личной. И это — неизбежный выход из непростой городской жизни с ее жесткой конкурентной борьбой за выживание:
…Где люди огрубели, очерствели,
И плесенью покрылись их сердца.
Скажи, родной, мы этого хотели?
Но ты в ответ не скажешь ни словца.
В этой героической борьбе так важно любить и дружить, даже если это «отношения онлайн»:
Как хорошо, что мы online-друзья.
Ничто не предвещает расставанья,
Поскольку не любить тебя нельзя.
Любовь online — любовь на расстоянье.
Технологии, проклинаемые традиционалистами, делают мир прозрачнее для взаимопроникновения, если ими пользуются адекватные персонажи, не впадающие в крайности. И Наталья выдерживает модернистскую действительность, в финале восклицая:
Холодный ветер — злой зимы невольник,
Со смехом принимаю злость и боль.
Ведь даже сотни тысяч слов «довольно!»
С одной не властны справиться судьбой.
Эти строки говорят о личностной наполненности автора, для которой молодость не преграда.
***
Елизавета Курдикова, как мне представляется, в творческом своём поиске движется прямо противоположным и потом встречным к Наталье Кукушкиной путём. От архаики к модерну:
Не стоит жить в пережитом
И сетовать без толку,
Когда захлопнут первый том
И выставят на полку.
Чувственность, желание жить сердцем, а не умом, понимается поэтессой изначально как трагичный, но неизбежный путь:
Мой каждый бой — смертельный бой,
Приму любую сечу!
Я расстаюсь сама с собой —
Иду себе навстречу.
Не боясь показаться чересчур пафосным, скажу, что это путь, которым двигались воительницы и ведуньи, ставящие во главу угла жизненного строительства женское сердце. Если Наташа Кукушкина идёт от ума к сердцу, стремясь логически подчинить чувства разуму, то Лиза Курдикова, с точностью до наоборот, выносит в пространство разума сердечное, находящее героизм не в преодолении, но в настойчивости, порой даже упрямстве:
Что бури мне, что рифы мне
В сияющей беспечности?
Властительными рифмами
Я говорю о вечности!
Попытка овладеть явлениями мира, риск не найти свое место на земле ради поиска места в небе — это вовсе не юношеский максимализм, это творческий почерк Елизаветы:
Господи, о чём же я просила,
Белый свет по матушке кляня,
Что безумства роковая сила
Изнутри оплавила меня…
Как сказали бы психологи, архетипы души содержат в том числе и матрицу доминантности — бессознательного стремления превосходить представителей своего пола, а следом и возможные цели покорения пола противоположного. Молодая поэтесса стремится быть полновластной хозяйкой сердца «милого друга». Настолько стремится, что даже самые чувственные стихотворения не выглядят эпатажными, ибо продиктованы не умом, но сердцем:
В сотый раз прижаться я хочу
Напоследок к твоему плечу.
Напоследок — к сердцу твоему…
Дура дурой, сраму не иму!
Сердце вне разума, сердце, господствующее над жизнью — вот ключевой архетип, просматривающийся за душевными и творческими терзаниями Елизаветы. Это не подражательность (несмотря на отмечаемое многими созвучие стихов Елизаветы Курдиковой стихам Марины Цветаевой). Это не случайная ошибка-анахронизм — это жизненный принцип молодой поэтессы.
Радует, что двум этим сколь талантливым, столь же и разным поэтессам-ровесницам не тесно в рамках одного творческого коллектива — Оренбургского областного литобъединения им. Аксакова (руководитель Диана Кан). С дебютом вас, молодые и самобытные дарования литературного Оренбурга!
