Елена ИВАХНЕНКО. В тризелёное царство ухожу босиком

ДВОРИК МОЙ

Дворик мой — обитель местных пьяниц.

Сигаретный здесь клубится дым.

Здесь непьющий, словно иностранец,

Непонятен всем и нелюбим.

Наши окна смотрят на помойку.

Там, в серёдке чахленьких ветвей,

Год за годом с постоянством стойким

К нам взывает местный соловей.

Он поёт с надеждой непреложной,

И с такой же верой, как вчера,

Что жива святая искра Божья

Даже в грязных пьяницах двора.

ОДНАЖДЫ ВО ВРЕМЯ БОЙКОТА

Мало картошку на даче вырастить, —

Надо ещё довезти домой.

Вот и тащусь по своей же милости

С этой поклажею дорогой.

Вдруг — мужичок: «Вам помочь?» — «Пожалуйста».

И он разделяет со мною путь.

Мне не до флирта с ним, не до шалости;

Спасибо, хоть выручил кто-нибудь.

А он, побалакать, видать, настроенный,

Смеётся: «Ты тяжести не носи.

Вредно девчонкам. Красивым — особенно.

Грузы таскать муженька проси.

Замужем? А? Молодая вроде.

Стало быть, муж у тебя — дурак.

Что же на дачу с тобою не ходит?

Где он вообще, так его растак?

Вот я домовитой такой бы невесте

Сам бы всё выкопал — посадил.

И возвращались бы с дачи вместе,

Одну ни за что бы не отпустил.

Уж я бы… А плачешь почто, девчонка?

Видно, попал я не в бровь, а в глаз?

Дак ты разводись, пока нет ребёнка,

Не то наревёшься ещё не раз».

— Не ваше дело учить советами, —

Хочу возмутиться. Но взгляд застыл.

Только что рядом шёл — и нет его.

Поди догадайся, кто это был…

ТРИЗЕЛЁНОЕ ЦАРСТВО

Надоела неволя

В ритме будней мирских,

И сбежала я в поле

От людей городских.

Этот час будет прожит

Только мною одной, —

Здесь ничто не тревожит,

Здесь трава да покой.

Здесь и воздух — лекарство.

На ладони с жуком

В тризелёное царство

Ухожу босиком.

Я обутой не смею

Заходить в сей чертог,

Расстилается клевер

Для босых моих ног.

Пробираюсь по стёжке.

Воздух сладок, как мёд.

Значит, рядом «матрёшка» —

Белый зонтик цветёт.

От цветов её белых,

Как от снега, — вокруг,

Словно облако село

Ароматное в луг.

Средь соцветий душистых

Тихо-тихо стою

Первозданной и чистой,

Словно Ева в Раю.

Вот и час мною прожит…

Он как будто не мой,

А дарованный тоже

Безымянной святой.

Час…Какая-то малость…

В мир пора уходить.

Вот и всё. Отдышалась.

Можно заново жить!

ПРАВЕДНИК

Тебя у жены не украсть мне.

Сворованное — пропадёт.

Но птица безбрежного счастья

Во мне всё поёт и поёт.

Уж я-то и слёзно молилась,

Чтоб впредь о тебе не мечтать.

Зачем же она не простилась?

Не хочет никак улетать…

И чем неуёмная птица,

Какою надеждой жива?

Меж нами лежат две границы,

Да, видно, ей всё трын-трава.

Ты тоже — не хам, не грабитель,

В чужой не завалишься сад.

О, праведник мой и мучитель,

Зачем безупречно ты свят?

СВОБОДА

А на улице вешние воды.

Я живу! Я как будто расту!

Упиваюсь недолгой свободой —

От работы до дома иду.

Дома ждёт меня та же рутина.

В худшем случае — даже война.

Хоть на час от привычной картины

Я свободна, как эта весна.

И дышу её запахом талым.

Мне сегодня с ручьём по пути.

Как волшебно... И как это мало —

Лишь до дома свободной дойти.

РЕШЕНИЕ ОБО МНЕ

Как Везувий, муж пылал,

Обвиненья извергая.

Взяв за шиворот, пытал —

С кем ему я изменяю?

Изменяю — это факт:

По счастливой видно роже.

Ну, дождётся этот гад!

Да и я дождуся тоже.

Всё-то муж растолковал:

Кто я есть и в чём повинна.

Чемодан себе собрал

И ушёл демонстративно.

Я же — двери заперла...

Ни слезы, ни сожаленья…

Сына на руки взяла

И вздохнула с облегченьем.

СЫНУ

О, знойный июль, о, пора земляники

И сена душистого в дальних лугах!

Мы вновь отправляемся в путь наш великий

С едой и питьём на весь день в рюкзаках.

Дорога петляет деревней и полем.

Навстречу с корзинами люди идут.

Мы им незнакомы. Они нам — тем боле,

Но «здрасте!» киваешь ты всем на ходу.

Они остановятся недоумённо,

Вглядятся, но нас не припомнят никак.

А ты им — всё «здрасте!» Вот шут неуёмный!

Но в детстве я тоже здоровалась так.

И их удивлению так же смеялась.

Но — тихо, чтоб мой не обидел смешок.

Как жаль, что я с детством давно распрощалась.

Как славно, что помню его хорошо.

ВЕРУЮ…

Верую — горькие слёзы осушатся.

Верую — будем как дети прекрасные.

Господи, дай мне Тебя не ослушаться,

Видишь, лукавый вьёт сети опасные?

Вот они — плетями тянутся липкими

В помыслы самые-самые чистые.

О, ужасаюсь, какими ошибками

Можно упасть прямо в лапы когтистые…

О, не позволь этим бедам обрушиться.

Я — как сосуд со случайною трещиной.

Господи, дай мне Тебя не ослушаться,

Сам отними, что Тобой не обещано.

ПРОШЕДШЕЙ ДРУЖБЫ ЭПИЗОД

Я всё предвижу наперёд,

Чем удивлю тебя немало,

Прошедшей дружбы эпизод

Напомнить ли тебе сначала?

Ты помнишь — август. Чуть звенят

Стрекозы в чаще над болотом.

Берёзок лиственный наряд

Ещё не тронут позолотой.

И предосенние лучи

Сквозят, не обжигая зноем.

И я хочу сказать: «Молчи.

Молчи. Не нарушай покоя.

И дифирамбов не слагай,

Не обещай мне вечной дружбы.

Прошу, в слова не облекай

То, что хранить в молчанье нужно.

Не распыляй высоких слов.

Слова не так уж много значат.

Гляди, как стайки облаков

Пасутся на небе прозрачном.

Они легки и не таят

В себе ни сумрака, ни смуты.

Молчи и впитывай, как я,

Весь день сегодня, до минуты.

Весь день, когда душа могла

Другую до краёв наполнить.

А после…Я не вспомню зла…

Я только этот день и вспомню».

ДРУГ И ВРАГ

Как верно то, что враг не бережёт,

Не милует, прощения не просит,

Так верно то, что дружба не солжет

И не предаст. И лишнего не спросит.

Но было почему-то суждено,

Что друг мой — предал. Предал без смущенья.

Я, может, умерла бы с горя, но

Как раз в тот день и враг просил прощенья.

МНЕ ДАРОВАНО

Мне даровано это утро,

Словно не было бурь и бедствий,

Безмятежное, светлое, будто

Я осталась такой, как в детстве.

Белый снег. Словно мир умылся.

Словно Божьего ждёт привета.

И небесный свет отразился

В нём сиянием фиолетовым.

Фиолетовые просторы,

А на них позолота льётся —

Это в небе, совсем как в море,

Солнце плавает и смеётся.

Боже мой, благодать какая!

Как, наверно, в Небесном Царстве.

Может быть, там давно не знают

О земной любви и коварстве?

О, Господь! Этот снег искристый

И приводит меня к смиренью —

Не осталась я столь же чистой.

А была я Твоим твореньем…

Р.S.

Помнишь, как-то апрель наступил —

Словно жребий нечаянный выпал?

Тёплым дождиком город умыл,

Мать-и-мачеху всюду рассыпал.

А над россыпью первых цветов

Неувиденной вольною птицей

Где-то здесь пролетала Любовь

И искала, в кого воплотиться.

Гас восторг её, никли крыла —

В миллионах супружеских спален

Нужной пары она не нашла,

Не её без конца призывали.

Не о ней воссылали мольбы.

Но Любовь дожидалась момента.

И, по странным капризам судьбы,

Мы с тобой приглянулись ей чем-то.

Это было с её стороны

Так тепло… Так неслыханно мило,

Ты любил меня больше жены,

Я тебя больше мужа любила.

Помнишь, наши встречались глаза?

Мы от счастья едва не кричали.

Нас держало святое «нельзя»,

Потому мы о главном молчали.

Помнишь, как ты был счастлив и свят?

А с тобою и я — что святая.

Это было три года назад.

И неправда, что так не бывает.