Геннадий АВЛАСЕНКО. Ему легко говорить!
Рассказ
Парк был огромным, и мужчина не сразу обнаружил мальчика, а обнаружив, не сразу смог заставить себя подойти к нему. Мальчик сидел на одной из скамеек и, кажется, плакал. Услышав шаги, он чуть приподнял голову, и мужчина с облегчением отметил, что лицо у мальчика чистое, незаплаканное, а значит, произошла ошибка.
И неудивительно — столько лет прошло…
— Привет! — проговорил мужчина и широко, хоть и не совсем натурально, улыбнулся мальчику. Потом, осторожно присев на самый край скамейки, добавил уже более раскованно:
— Как дела?
Мальчик ничего не ответил. Он лишь пожал плечами и встревоженно огляделся по сторонам. Но в парке никого не было… кроме их двоих, разумеется.
— Не бойся! — мужчина снова улыбнулся. — Я не сделаю тебе ничего плохого. Просто я… мне надо… — он умолк на мгновение, бросил быстрый взгляд на напряженно застывшее лицо мальчика. — Просто мне надо поговорить с тобой.
В глазах мальчика, приглушая страх, вспыхнуло вдруг любопытство.
— Со мной? — недоверчиво переспросил он. — Именно со мной?
Мужчина кивнул.
— Но ведь я вас не знаю! — мальчик вновь встревоженно осмотрелся вокруг. — А о чем вы хотите поговорить со мной?
Мужчина ответил не сразу. Некоторое время он лишь молча смотрел куда-то вдаль, как бы собираясь с мыслями. Мальчик терпеливо ждал.
— Тебе сегодня вновь приснился всё тот же сон? — не глядя в сторону мальчика, спросил, наконец, мужчина. Впрочем, он даже не спросил, скорее, просто констатировал хорошо и давно известный ему факт. — Тебе снова приснился этот сон, и потому ты тут, а не в школе…
Замолчав, мужчина всё же заставил себя повернуться в сторону мальчика. Взгляды их встретились.
— Я не ошибся?
Мальчик неуверенно кивнул.
— Откуда вы знаете? — тихо спросил он, не сводя широко раскрытых глаз с изможденного лица мужчины. — Я никому не рассказывал, совсем никому! Об этом никто не должен знать, ведь я… мне…
Мальчик умолк, не договорив, и судорожно втянул в себя воздух.
— Откуда вы всё знаете?
Какое-то время мужчина молчал и смотрел на мальчика. И мальчик тоже молча смотрел на него — испуганно-тревожным и одновременно ожидающим взглядом.
— Дело в том, что я… что у меня… — мужчина вновь замолчал на некоторое время, задумчиво крутя в пальцах зеленую травинку. — У меня когда-то тоже было нечто подобное. Очень давно, примерно в твоем возрасте. И я…
Мужчина взглянул на мальчика, но как-то по-новому, не так, как раньше, и добавил, таинственно понизив голос почти до шепота:
— Мне тоже было страшно, очень страшно! Понимаешь?
Мальчик вновь неуверенно кивнул.
— И что было потом? — спросил он тихо, с затаенной какой-то надеждой. — Оно прошло? Само по себе прошло, да?
— Само по себе?
Сухие, потрескавшиеся губы мужчины перекосила вдруг какая-то невеселая, горькая даже усмешка.
— Да нет, не само по себе, далеко не само! Полгода я провел в психиатрической клинике… больше даже …
Он замолчал, взглянул прямо в испуганно-внимательные глаза мальчика и добавил, вновь понизив голос почти до шепота:
— А знаешь, почему?
— Почему? — тоже шепотом поинтересовался мальчик.
— Потому, что я не выдержал и обо всем рассказал родителям! Ну, а они… из самых лучших побуждений, разумеется… Скажи, — вдруг спросил мужчина, — ты тоже хочешь рассказать родителям об… об этом?
Он замолчал в ожидании ответа, но мальчик тоже молчал, и это взаимное их молчание длилось довольно-таки продолжительное время.
— Как раз сегодня ты и решил обо всем рассказать родителям, ведь так? — снова повторил мужчина. — Сегодня же вечером рассказать?
— Откуда вы знаете?! — выкрикнул мальчик, вскакивая со скамейки. Перекошенное лицо его было белее мела, в глазах, широко распахнутых, стоял самый настоящий ужас. — Как вы можете знать обо всем этом? Кто вы?
Потом, весь обмякнув, он вновь опустился на скамейку и тихо, без слёз, заплакал.
— Я просто хочу помочь тебе! — быстро проговорил мужчина, стараясь не смотреть в сторону плачущего мальчика. — Просто помочь… и ничего больше! Эти сны, они…
— Это не сны! — вдруг зашептал мальчик, и в шепоте его, торопливом и лихорадочном, тоже явственно ощущался ужас. — Сны не бывают такими, не должны быть! Я и в самом деле куда-то переношусь в это время, и там…
Он умолк на мгновение, судорожно сглотнул слюну.
— Там так страшно! И знаете, что еще?
Мальчик замолчал, настороженно обернулся, ближе придвинулся к мужчине.
— Знаете, что еще?
— Что еще? — спросил мужчина, который, казалось, прекрасно знал каждое слово ответа.
— Мне почему-то кажется, что я… что я однажды просто не вернусь оттуда! Просто не смогу вернуться…
Мальчик замолчал, впился взглядом в лицо мужчины, как бы ожидая если и не помощи, то хотя бы мало-мальски дельного совета. Мужчине стало вдруг как-то не по себе под умоляющим, затравленным этим взглядом. Невольно подумалось, что всё напрасно, что ничего нельзя изменить… да и не станет ли только хуже от неуклюжей этой попытки?
— Как ты учишься? — неожиданно спросил он. — Хорошо?
Не ожидая такого вопроса, мальчик ответил не сразу.
— По-разному, — сказал он, пожав плечами. — Как когда…
— Но в последнее время у тебя одни только отличные отметки? — теперь мужчина внимательно смотрел на мальчика. — Ты отвечаешь на любой вопрос, даже не задумываясь… а между прочим, дома почти ничего не учишь…
— Вы и это знаете? — мальчик вновь замолчал, в глазах его что-то промелькнуло. — Это сны, да?
— Да! — сказал мужчина. — Это сны! Впрочем, не только это…
— А что еще?
Мужчина вновь посмотрел на мальчика. Он смотрел молча, но мальчик вздрогнул.
— Как вы можете разговаривать, не шевеля губами? — спросил он робко. — И ваш голос… он так изменился!
— А я и не разговаривал, — ответил мужчина, — я думал. Ты просто прочитал мои мысли. Ты ведь и сейчас их читаешь, разве не так?
Не отвечая, мальчик медленно поднялся со скамейки. Мужчина тоже встал… и теперь они снова смотрели друг другу в глаза.
— Вы из будущего? — спросил мальчик.
Мужчина ничего не ответил.
— Вы — это я?
Мужчина вновь ничего не ответил. Он лишь вздрогнул, как от удара, и наконец-таки опустил глаза.
— Почему вы хотите, чтобы я продолжал видеть эти сны?
— Не знаю! Решай сам!
Теперь голос мужчины был каким-то сиплым, словно простуженным. И еще очень утомленным, что ли…
— Просто, если они исчезнут, ты будешь жалеть об этом! Всю свою жизнь ты будешь об этом жалеть!
— Как вы? — спросил мальчик.
— Как я! — сказал мужчина. — А впрочем, решай сам!
— Но там так страшно! — в глазах мальчика все-таки заблестели настоящие слёзы. Голос его предательски задрожал и сорвался. — Там со мной происходит что-то… я словно растворяюсь в пространстве… становлюсь частью кого-то другого, огромного и непонятного! Там, вообще, так много непонятного…
— Я знаю! — тихо сказал мужчина. — Я помню…
— Я не смогу больше! — мальчик смотрел на мужчину почти умоляюще. — Что мне делать?
— Это ты должен решить сам!
И мужчина, повернувшись, быстро зашагал прочь.
— Подождите! — закричал мальчик, бросаясь ему вслед. — Не уходите, побудьте еще! Не бросайте меня сейчас! Я не могу больше видеть эти сны, понимаете, не могу! Это выше моих сил, это…
Но мужчины в парке уже не было. Он исчез как-то внезапно и сразу, и мальчик растерянно умолк на полуслове. Некоторое время он так и стоял, молча и неподвижно, и всё смотрел и смотрел в ту сторону, где так загадочно и так неожиданно исчез мужчина.
Потом на глаза мальчику попался пустой спичечный коробок.
Не отрывая внимательного взгляда от коробка, мальчик медленно вытянул перед собой правую руку ладошкой вверх, весь как-то напрягся, затаил дыхание и… описав в воздухе пологую дугу, коробок мягко свалился прямо в протянутую ладонь мальчика.
Вздрогнув, мальчик невольно отдернул руку, и коробок вновь полетел в траву.
— Я всё равно не смогу продолжать это! — прошептал мальчик. — Всё равно не смогу! Ему легко говорить…
Он посмотрел на часы. Занятия в школе вот-вот должны закончиться… значит, можно уже собираться домой. Позвонить друзьям, спросить про уроки. Делать уроки, правда, не было никакой необходимости: мальчик запоминал новый материал, едва раскрыв учебник… вот только письменные работы отнимали немного больше времени…
С одной стороны, это было просто здорово… с другой же…
— Ему легко говорить! — вновь и вновь повторял мальчик, торопливо вышагивая по узкой неухоженной тропинке старого парка. — Ему легко говорить!
