Светлана ДОНЧЕНКО. Инструкторша

Рассказ

Чёрными клубами в небо поднимался дым. Горело где-то там, в конце лесополосы, метрах в пятистах от места, где расположилась группа из шести человек — пятерых мужчин и одной девушки, облачённых в камуфляжную одежду. Из-за ветра, дующего со стороны пожарища, запах дыма ощущался очень явственно. Мужики, поругиваясь, покашливали, правда, в обществе юной девы их выражения были мягкими, можно сказать — литературными. В положении лёжа группа стреляла по консервным банкам, туго набив их гравием для утяжеления и выставив в ряд на упавший ствол массивного дерева. Увы, но почти все мишени оставались незадетыми.

— Сильный ветер! — в оправдание своему промаху пробурчал мужчина средних лет, плотного телосложения.

— Эх, бойцы мои дорогие! Соберитесь! Последний раз на сегодня показываю! — Девчонка, упав на настил из сухой травы, громко передернула затвор снайперской винтовки. — Это же вам не праща доисторическая! СВД (снайперская винтовка Драгунова — прим. ред.) требует особого подхода, можно сказать, любовного, нежного. Приблизительно вот такого.

Бац, бац, бац — банки одна за другой слетели с места. Раздались аплодисменты.

— Красава! Где ты так стрелять научилась? — принимая из рук девушки винтовку, спросил красивый рыжеволосый парнишка.

— Так она же чемпионка области по пулевой стрельбе! — разом загалдели мужчины.

— Да — чемпионка, правда, среди юниоров! Но всё равно — молодчина! Талантливая дивчина! — подытожил разговор здоровяк высоченного роста, с косой саженью в плечах. — Верно, инструкторша наша бесценная?

— Скажете, дядько Петро! — смутилась девушка. — Это мой тренер — Сергей Львович — был настоящим талантом! Он метко стрелять мог научить кого угодно, а вот из меня инструктор, как видно, не очень! Какой день бьюсь с вами, а воз и ныне там!

— Да ты не расстраивайся, Леся! Мы будимо стараться! Старанье и труд любую муру перетрут! Ибо труд избавляет нас от трёх великих зол: глупости, порока и скуки, — смеясь ответил Петро, подняв для пущей убедительности вверх указательный палец правой руки.

— Ага! Воно ж и видно! Видать, этих великих радетелей за целостность страны от безделья злая скука заела, и давай они избавлять людын от глупостив и порока. Да, вже в довесок и удовольствие решили им доставить — свободу дать! — хмыкнул мужичок плотного телосложения.

— Таки свобода — это не то, шо вам дали! Это то, шо у вас забрать не могут! — рассмеялся в ответ рыжеволосый. — У нас не отнимут, наше дело — правое! А власть имущие, как всегда, ошибаются!

— Эко ты ласково — власть имущие! — осклабился кареглазый весельчак — Козлы! И весь сказ! — резюмировал он.

— Разговорчики! Стреляли бы вы так же бойко, как языками треплете! Занять исходное положение! — скомандовал здоровяк и, повернув голову в сторону Леси, добавил: — Давай, дивчина, учи этих философов другой целью овладевать — сносно стрелять. Особенно этого — козлячего пастуха! — и, взглянув на весельчака, добавил со смешком: — Стасик, представь, шо там не банки стоят, а козлы в ряд выстроились!

Со стрельбища возвращались ещё затемно. Осенний воздух был наполнен запахом сухой травы и горьковатым ароматом опадающих с деревьев листьев. К тому же он был прохладным и необычайно вкусным. Совсем не хотелось верить в то, что идёт война.

— Леська, ты — зачётная деваха! — Рядом с девушкой шагал рыжеволосый Ромка, пытаясь привлечь к себе внимание. — Вот я бы умел так метко стрелять! Мигом звезду геройскую мне на грудь повесили! А ты чего не воюешь? Ни разу тебя на передовой не видал.

— Не-е-е, я по людям стрелять не могу! По банкам — одно, а по живым существам — это другое! Я и комара прихлопнуть не могу!

— Во даёт! Кто же тебя заставляет по людям?! Я говорю о других, о тех, которые нас убивать пришли! Это же тебе не комары, которым и капли крови хватает; этим всю кровь надо высосать, без остатка! Одним словом — вражины!

— Не могу, я, Ромка! Какие — вражины? У меня тётка Мила в Кривом Роге живёт с семьёй. Её сына, моего двоюродного брата Максима, насильно мобилизовали — из трамвая вытащили и в армию отправили. Так ты мне что, прикажешь в него стрелять? Или вон, вчера пленных вели — дядьки пожилые да хлопцы молодые — перепуганные, голодные! Чужие — среди своих! Или свои — среди чужих? Как вернее будет? — раскраснелась от жарких речей девчонка.

— А по мне — враги, и точка! Насильно их мобилизовали! Ха-ха-ха! Позвольте вам не поверить! Не захотели, так кто бы их мобилизовал? Враки всё это, и весь сказ! — парнишка наклонился к своим берцам и стал их перешнуровывать, стараясь специально отстать от группы идущих товарищей. — Кто их звал сюда? — крикнул он вслед Лесе, уходящей вперёд вместе со всеми.

— Посмотришь на неё: девка — что надо! А мозгов — ноль! — разговаривал сам с собой Ромка, догоняя группу стрелков и инструкторшу. — Значит, другие пусть стреляют, она их даже научит! А сама комарика прихлопнуть не может! Никакой логики в бабской башке! Шо мать моя, шо сестра, шо Леська эта — все дуры набитые! Врагов они жалеют!

— Ты о чём бормочешь? — спросил, чуточку поотстав от группы, Пётр, явно дожидаясь Романа.

— Да я, Пётр Василич, о бабах! Почему они все как одна — дуры?

— Э, брат! Не скажи! Мне лично всё больше умные попадаются. На инструкторшу нашу посмотри — девка семи пядей во лбу! Чтобы так стрелять, знаешь какие мозги иметь надо?

— Чаво? — Ромка даже остановился. — Зоркий глаз да твёрдую руку!

— Ишь, умник выискался — зоркий глаз, — передразнивая собеседника, с издёвкой ответил Пётр Васильевич. — Прежде мозг, а потом всё остальное. Неделю на стрельбы ходим, будто на танцы! Аборигенами пляшете возле банок, да только мозгов не хватает, чтобы пощёлкать их, как умная деваха делает!

— Да ладно, Пётр Василич! Серёга при последнем подходе все банки сбил! А он не чемпион области!

— Серёга! Так Серёга воевать учится, а не о бабах треплется, как некоторые…

— Ой, посмотрите — заяц побежал! — громко закричала Леся, показывая пальцем туда, где заканчивалась лесополоса.

— Какой там заяц? Да это кот — стопудово! — возразил ей Ромка.

— Ещё один! И ещё! — захлопала в ладони девчонка.

— Зараз рассмотрим! — Пётр приложил к глазам массивный армейский бинокль, подаренный ему соседом — старым полковником, воевавшим ещё в Великую Отечественную. — Та-а-а-к! — командир замер на месте и предупредительным жестом остановил идущих рядом: — Со стороны КПП (контрольно-пропускной пункт — прим. ред.) навстречу нам грузовая машина едет. Чужая! Не наша! А ну, давайте поближе к деревьям, — махнул он в сторону лесополосы. — Оружие наготове держать — и хаханьки в сторону! Кажись, заметили нас! Бликует шось! Небось оптика якась! Твою ж дивизию! Дроблён-кордон! Невжель прорвался кто-сь чрез пост?! Стрельбы не слышно! Но шо-то не так!

— Пётр Василич!

— Отставить! Закончился Пётр Василич! Товарищ командир! Ясно? — достав из кармана телефон, он тут же плюнул в сердцах. — Совсем забыл, что мы вне зоны радиопокрытия!

Со стороны КПП донеслись одиночные выстрелы. Грузовую машину — маленькую движущуюся точку — стало видно невооружённым глазом.

— Боец Головченко! Вместе с инструктором Олесей Мироненко направляетесь бегом в сторону канала. Там, за лесополосой, где мы вместе с тобой и твоим батей в прошлом году рыбалили, помнишь?

— Помню, — для пущей убедительности Роман кивнул.

— Там небольшая плотина — поле заливать. Соображаешь, о чём я? Рядом под мостом труба-тыщёвка (труба диаметром 1000 мм и более — прим. ред.) лежит, в ней схоронитесь, и чтобы ни звуку.

— Товарищ командир! — Роман сделал несчастное лицо. — Никуда не пойду! Пусть сама хоронится!

— Разговорчики! Выполнять приказ! Твоя задача — охранять инструктора! Бегом! — и, окинув бодрым взглядом остальных, добавил: — А мы прикрывать будем!

— Не пойду! — возмутилась Олеся. — Я такой же боец, как и все! Вы что, нас за невыполнение приказа расстреляете?

— Добрыкались! Етишь вашу! Занять оборону!

Грузовой автомобиль марки ГАЗ-52 с затянутыми брезентом бортами стремительно приближался, оставляя за собой длинный хвост пыли.

— Эх, девка, зря не ушла! Их там, может, человек двадцать, а то и поболе будет! — скороговоркой произнес плотный мужичок. — Снайперов-то, оно, знаешь ли, нихто не любит! Докажи поди им, шо ты и комара даже не вбила ни разу за всю свою жизнь! Вот беда!

— Сержант Пыхов, не нагнетай! Мы тоже не пальцем, как говорится, деланные! Стрелять только по моей команде.

Леся пристально смотрела в прицел винтовки и вдруг встрепенулась:

— Дядько Петро! Ой, простите, товарищ командир! — смутившись, поправилась она. — Там за рулём Максим сидит, мой брат двоюродный! Я его недавно вспоминала. Вот и не верь после этого в Бога! — и, оглядев всех бойцов, добавила: — Да как же так? Да что же это такое?

— Твой братик наших на КПП перебил, а теперь нас убивать едет! — злобно прокричал Ромка. — Добрый небось братик-то!

—Внимание! Стрелять по колёсам! Огонь! — скомандовал Пётр.

Олеся двумя прицельными выстрелами за секунду пробила передние колёса. Машина завиляла и стала разворачиваться. И вот тут-то все увидели торчащий из брезента ствол пулемёта «Максим».

— Олеська, сними пулемётчика!

— Не могу! Он же — человек! — Олеся зарыдала в голос.

— А наши хлопцы, по-твоему, шо — хвосты пёсьи? Всем сейчас баста наступит!

Пулемёт стал строчить очередями в противоположную от группы сторону. Пули свистели совсем рядом.

— Пулемётчик не знает, где наша позиция! Решил квадратами всё поле обстрелять! Давай, дочка! На войне, как на войне!

Леся зажмурила на мгновение глаза, вытерла тыльной стороной ладони слёзы и спустила курок.

Повисла тишина. Минута, две… В ответ больше не стреляли.

— Окружай машину! — командир бросился вперёд.

За брезентом суетились, раздавался отборный мат:

— Заело ленту! Пуля в неё угодила! Воевать с допотопным оружием, вашу мать! Один пулемёт на всех! Всё, нам капец! Не стреляйте, мы сдаёмся! — И, откинув в сторону брезент, то ли пьяные, то ли под каким другим «воздействием», один за другим на траву выпрыгнули три совсем молодых пацана в новенькой военной форме украинской армии.

— Максим! — Леся побежала к кабине. — Максим, это я — Леся. Тётки Раисы дочка!

Белобрысый хлопец, длинный и тонкий, как жердь, распахнув настежь дверь газика, направил в сторону Леси ствол пистолета.

— Не подходи! Стрелять буду! — прокричал он бегущей к нему Лесе. — Я присягу давал!

—Дурак! Это же я!

— Не подходи! — Голос парня задрожал и перешёл на визг. — Буду стрелять!

Леся и не думала останавливаться, продолжая бежать. Раздался выстрел. Широко раскинув руки, девчонка как была с поднятой вверх бегущей ногой, так и упала.

— Мак… — Изо рта упавшей струйкой побежала кровь. — …сим… За… что…

Вечерний мрак упал на землю, смешавшись с пылью, дымом и диким мужским криком.