Леонид ДОНСКОВ. Знакомство с автором

1. Расскажите, что стало причиной Вашего прихода в литературу? Какими были первые опыты?

Случай с козочкой Ёси — совершенно реальная история. Написал я эту вещь в 1992 году, полжизни тому назад. И посвятил Жанне, моей двоюродной сестренке, которая моложе меня на восемнадцать лет. До сих пор помню, как она, маленькая девочка, приезжала со своей мамой с севера, за полторы тысячи километров, к нам на хутор. Приезжала, обнимала всех нас — и бежала обнимать, тискать всех своих хуторских друзей — собак, кошек, козочек... А потом, вернувшись в дом, освобождала стол и начинала доставать пакеты со сластями, важно сообщая: «Это для Лёни».

Когда маленькая гостья уезжала, я каждый вечер махал рукой в сторону Пастушьей звезды — и шептал: «Привет. Спокойной ночи!». А Жанна писала мне в ответ письма, в которых говорилось, что Пастушья звезда горит совсем рядом с ней, за окном их квартиры на четвертом этаже (там у них, на севере, действительно очень низкое небо, в отличие от нашего, южного). Она писала мне, что, ложась спать, обязательно махала этой звездочке ручкой, отодвинув занавеску на окне. И тоже шептала: «Спокойной ночи, добрых снов, приятных сновидений!».

Приезжает она к нам и сейчас, уже с мужем и двумя маленькими мальчиками. И всё так же демонстративно, важно выкладывает на стол многочисленные пакеты с подарками для братика-сладкоежки. И традиционно, под общие улыбки и смех, сообщает: «А это — Лёне...»

Вот из этих настроений и воспоминаний и родилась повесть о маленькой козочке. Кстати сказать, во всей этой истории с созданием «Ёси» есть прямая перекличка с известным фактом из жизни... кого бы, вы думали? Роберта Льюиса Стивенсона! Ведь он написал свой «Остров сокровищ» тоже сначала лишь для чтения ребенку, написал для своего пасынка Ллойда Осборна! А вышло так, что эту книгу знает теперь весь мир. Я, конечно, не сравниваю себя со Стивенсоном — где уж нам! — но душевный порыв, заставивший меня приняться за сочинение «Ёси», в общем, был тот же самый. Возможно, не будь этой семейной истории Стивенсонов, я бы эту свою вещь вообще не создал бы.

А потом я писал и время от времени публиковал рассказы. Но они были уже другие, «взрослые»...

2. Кого можете назвать своими литературными учителями?

Всю классическую (в основном, русскую) литературу.

3. В каких жанрах Вы пробовали себя?

Как каждый влюбленный, пробовал писать стихи. Для той же Жанны писал песенки про козочек, кошечек — причем не про каких-то абстрактных, а про вполне настоящих, живых ее друзей. И Жанна, бывало, просила меня: «Лёня, спой про собаку Жуть!»

4. Как бы Вы могли обозначить сферу своих литературных интересов?

Это классическая литература. Люблю перечитывать своих любимых авторов.

5. Какого автора, на Ваш взгляд, следует изъять из школьной программы, а какого — включить в нее?

Солженицына изъять! За призыв в Конгрессе США в 1975 году нанести упреждающий ядерный удар по нашей Родине.

Включить пласт поэтов, совершенно незаслуженно забытых современными литераторами. Поэтов, которых признал народ. Это ведь их стихи стали народными песнями. И чтобы обязательно был Иван Саввич Никитин с его знаменитым «Ехал из ярмарки ухарь-купец...» (да в авторском варианте, а не в кабацком). Взять хоть его последние стихи, посвященные Матвеевой, — да это же просто чудо!

Обязательно чтобы была Маргарита Агашина. Хоть вы лопните от зависти, милые дамы, но это — единственная женщина-поэт, признанная народом.

Включить Ивана Сурикова, автора замечательных стихов, ставших песнями. Бывает, в непогоду как взвою: «Степь да степь кругом...» — волки разбегаются!

И еще, ей-Богу, грех преподавать литературу в школе без Вересаева.

6. Есть ли такой писатель, к творчеству которого Ваше отношение изменилось с годами кардинальным образом?

Отвечу так: всё, что плавает — не тонет... при любой власти.

7. Каковы Ваши предпочтения в других видах искусства (кино, музыка, живопись…)?

Советское кино. Музыка — романсы (те, которые со смыслом, с содержанием). Живопись — классическая.

8. Вы считаете литературу хобби или делом своей жизни?

«Делом»? Да у меня руки — только ежиков пестать! Нет, литература — это только для души.

9. Что считаете непременным условием настоящего творчества?

Совесть.

10. Что кажется Вам неприемлемым в художественном творчестве?

Не люблю нравственных инвалидов, людей без совести (я их называю: «Гомохапугус современный — эрудированный, образованный, продвинутый»).

11. Расскажите читателям «Паруса» какой-нибудь эпизод своей творческой биографии, который можно назвать значительным или о котором никто не знает.

Помню, написал я рассказ «Судьба». И лишь потом случился со мной случай прямо по рассказу: волк уже прыгнул, клацнул зубами, в воздухе извернулся — и отскочил в сторону! Только, в отличие от рассказа, на деле в руках у меня была не бесполезная зажигалка, а тяжелая, из белотала, дубина...

12. Каким Вам видится идеальный литературный критик?

Не думал об этом.

13. Каким Вам видится будущее русской литературы?

Я пессимист.

14. Есть ли у Вас рекомендации для студентов-филологов?

Никогда не думал об этом.

15. Каковы Ваши пожелания читателям «Паруса»?

Есть такие пожелания. Но не читателям «Паруса», а просто читателям. Если вы начинаете читать и вам посреди чтения захочется отвлечься, отдохнуть, — тогда ну его, этого автора, не тратьте свое время! Писатель должен писать так, чтобы читатель, перевернув первую страницу, больше не смог остановиться... А иначе не стоит и писать!