Михаил НАЗАРОВ. Пророчество прп. Аристоклия о войне и почему оно не исполнилось

Оценки советско-германской войны 1941–1945 гг. зависят не только от фактов и цифр, но и от масштаба ее рассмотрения, определяющего ее смысл.

Три уровня рассмотрения проблемы

1. Если ограничиваться только простой схемой: на нашу страну напал враг и надо было ее защищать, — то никакие дальнейшие уточнения не требуются: «За Родину! За Сталина!». И сегодня: «Спасибо Великому Сталину за то, что мы живы!»...

2. Если масштаб рассмотрения расширить с учетом того, что защищать пришлось не только родную землю, но и антирусскую власть оккупантов-богоборцев, которые еще в 1917–1922 годах первыми оккупировали нашу страну в завоевательной войне, причем в союзе с внешним врагом России (Ленин: «Россия завоевана большевиками». — ПСС, т. 36, с. 128), то вопрос выглядит сложнее. Коммунисты уничтожили историческую российскую государственность и уже в довоенные десятилетия (в том числе красный террор, голодоморная коллективизация, безбожная пятилетка, «Большой террор») нанесли нам более страшные потери и жертвы, чем немцы, — так что понятно, почему советское население оккупируемых немцами территорий встречало врагов с радостью (помня их по Первой войне), а советские солдаты миллионами сдавались в плен: к концу 1941 года 3,8 миллиона, а всего за годы войны эта цифра достигла 5,24 миллиона (данные Й. Хоффманна, научного сотрудника Научного центра военной истории Бундесвера). Решившиеся на плен (вместо самоубийства, предписанного приказом) советские солдаты руководствовались нежеланием защищать коммунистическую власть.

Около миллиона их уже в 1941–1942 годах служило во вспомогательных частях и в мелких подразделениях Вермахта. «При известной доле воображения можно представить себе, что случилось бы, если бы Гитлер вел войну против Советского Союза в соответствии с собственными первоначальными пропагандистскими лозунгами — как освободительную, а не как захватническую», — пишет немецкий историк Й. Хоффманн. Это небывалое явление в истории нашего народа, и к феноменам такого масштаба не применимо понятие «предательства».

Помимо миллионов сдавшихся в плен к немцам, было и множество дезертиров.

«Согласно данным архива Минобороны РФ, за все годы Великой Отечественной войны около 1 700 000 солдат и офицеров сбежали из воинских частей, не желая сражаться. В сентябре 1944 года заместитель начальника отделения Отдела НКВД СССР по борьбе с бандитизмом Л. Забоев подготовил для руководства справку о численности дезертировавших из Красной армии за три года Великой Отечественной войны. На тот момент их насчитали 1 210 224 человека. Если учесть, что Красная армия подошла к границе СССР ещё в марте 1944 года, то получается, что более 500 тысяч солдат и офицеров РККА дезертировали на территории Европы в конце войны. Вероятно, многие из этих людей хотели остаться на западе, иначе сложно объяснить такое массовое бегство из рядов побеждающей армии». Источник.

Поскольку внешний враг провозгласил войну против «жидов и комиссаров», то есть против коммунистической власти в оккупированной ею России, то понятны и первоначальные надежды русской белой эмиграции. (См.: Русская Зарубежная Церковь и эмиграция в годы войны.) Даже когда стало выясняться, что политика Гитлера не освободительная, а захватническая, и возникло партизанское движение, в русских антикоммунистических формированиях сохранялся расчет на создание русской «Третьей силы» — на то, что с помощью немцев свергнем власть жидобольшевиков, а потом и от немцев избавимся, так как им не по силам победить огромную Россию. Поэтому даже в самом конце войны в почти безнадежном положении сформировалась Русская Освободительная Армия (вопреки долгому ее запрету Гитлером). Идея «Третьей силы» в годы войны была единственно безупречным нравственным решением, поэтому называть этих русских патриотов «продавшимися предателями» могут лишь совпатриоты с ущербным нравственным чувством, совесть которых подвержена деформации типа «стокгольмского синдрома» в отношении первых оккупантов нашей страны. (Этот синдром очевиден даже у тех почитателей послереволюционного Белого движения 1917–1922 годов, которые отказывают тем же белым воинам в патриотизме в 1941–1945 годы в попытке свергнуть ту же самую террористическую власть, которая уже в гораздо большей мере проявила свою сатанинскую сущность.)

Православные подвижники ХХ века многократно учили, что не всякая Родина достойна уважения и защиты, а только если она выполняет Божий замысел о ней; «СССР — не Россия», а ее враг, разрушитель и антипод. Можно вспомнить и аналогичные слова И.А. Ильина, почитаемого сегодня и белыми, и «православными совпатриотами», и даже Путиным (в его цитатах). Вот что писал Ильин: «...”советский патриотизм” есть нечто извращенное и нелепое. Это есть патриотизм государственной формы. “Советский патриот” предан не своему настоящему Отечеству (России) и не своему народу (русскому народу). Он предан той советской форме, в которой Россия страдает и унижается вот уже тридцать лет; он предан той партийно-коммунистической “Советчине”, которая гнетет и вымаривает русский народ с самого начала революции» (статья «Советский Союз — не Россия»).

3. А если не забывать еще и того, что это была Мировая война, и масштаб ее рассмотрения расширить до религиозного, эсхатологического всемирного охвата, стремясь к пониманию того, какие духовные силы противоборствовали в этой стадии перманентной Мировой войны сил сатаны и сил Божиих, — то и выводы должны быть соответствующими, не местечковыми.

Тогдашний треугольник противоборствовавших мировых сил выглядел так: капиталистические демократии, коммунизм, фашизм — в такой последовательности они составили этот треугольник после сокрушения единственной богоугодной силы: исторической России.

Иудаизированные демократии были империей иудейских банкиров, которые готовили Новый мировой порядок — царство антихриста. Марксистский коммунизм был инструментом этих демократий для разрушения удерживающей православной России как главного препятствия антихристу. Фашизм (в классическом его понимании, не сводимом к гитлеровскому нацизму) возник как европейское национальное сопротивление одновременно и глобальной жидомасонской демократии, и интернациональному жидобольшевизму, наступавшему в Европе. К сожалению, европейское сопротивление было возглавлено национал-социалистом Гитлером, который не понимал историософского масштаба проблемы и потому проиграл двум объединенным первым указанным силам. И все три эти силы препятствовали русскому освободительному движению, поэтому оно и не смогло превратиться в реальную русскую силу. Все были против нее.

Сталин — понятно почему против, и после войны РОА была всячески оклеветана советскими пропагандистами как «изменники» (даже суд над руководителями РОА побоялись сделать открытым).

Колонизатор Гитлер, как уже сказано, не позволил сформироваться русской альтернативной власти в первый, успешный для него период войны, и формирование РОА разрешил лишь в конце 1944 года, а практическое формирование двух первых дивизий РОА — в январе 1945 года, когда война уже была проиграна.

Западные союзники — тоже понятно почему были против РОА, так как в их планы, как и в так называемую гражданскую войну, совсем не входило восстановление исторической России (это они тогда признали в оправдание своей поддержки власти большевиков: Э. Саттон. Уолл-стрит и большевицкая революция). Во многом именно поэтому подавляющая часть белой военной эмиграции (РОВС) не желала воевать на стороне предательских западных демократий. Следующей их целью была зачистка Европы от национального сопротивления жидомасонству, победившему в Первой мировой войне, зачистка так называемого «фашизма» чужой кровью — жертвами советского народа, в основном русского.

Поэтому Сталин был их боевым союзником, которого они спасли от поражения «ленд-лизом» (без американской военной помощи «мы не могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну», — признавал маршал Г.К. Жуков в откровенных беседах: Военные архивы России. М., 1993. Вып. 1. С. 234). Сталин справился с поставленной ему задачей (см.: И.А. Ильин. Как и для чего СССР «освободил Европу от коричневой чумы»...) И в благодарность за это после войны западные союзники выдали в СССР на расправу миллионы антикоммунистов и беженцев.

Подлинным победителем в этой войне стала та сила, которая эту войну инициировала и хорошо понимала ее смысл — в отличие от своих противников. Эта сила давно готовила свой Новый мировой порядок для антихриста, чему усердно послужил и СССР, в том числе созданием государства «Израиль». (См.: «Праздник победы» — чей, кого и над кем...)

Сталин не понимал смысла этой войны

Сталин рассматривал расстановку мировых сил в чисто прагматическом плане сохранения и желательного расширения марксистской власти. Он, правда, получил всю Восточную Европу, — но это была плата мировой закулисы за достижение ее главной цели в этой войне. Причем плата временная и приемлемая: марксизм постарался дехристианизировать и денационализировать захваченные народы, сделав их более пригодными для дальнейших планов закулисы и к тому же более антирусскими (учитывая советское подавление восстаний в ГДР, Венгрии, Польше, Чехословакии).

Подлинно же русская власть (если бы сохранилась к тому времени) могла бы вообще не допустить этой войны и уж во всяком случае таких огромных жертв. Она могла бы уже в 1920–1930-е годы попытаться облагородить всеевропейское национальное движение в духе совместного сопротивления силам зла (вопреки утверждению сталиниста Платонова и тому подобных совпатриотов, никто из западноевропейских фашистов, кроме нацистской Германии, не стремился к «ограблению славянских территорий»). Готовых к этому союзников было достаточно: православные монархии Сербии, Болгарии, Греции, Румынии вместе с лучшей частью славянских и других христианских народов (Испания, Португалия, Австрия, Венгрия, в такой коалиции могла избавиться от языческого крена и Италия). Это была бы единственно правильная стратегия: постараться собрать воедино остатки удерживающих сил Первого и Второго Рима вокруг восстановленного Третьего для христианской контрреволюции в Европе!

Но можно ли было ожидать этого от марксистского режима СССР, не понимавшего духовной сути этой войны и вообще смысла истории? Он не видел в европейских национализмах союзников, а лишь территории, которые следовало коммунизировать. И богоборческий марксизм, повторим, был духовно ближе антихристианской мировой закулисе, чем европейские «антисемитские режимы», — без этого нельзя понять ни союз демократий со Сталиным, ни поведение русской эмиграции в годы войны.

Сталин тогда победил не только Германию, но и в очередной раз — собственный народ

Надо признать, что наш народ в большинстве своем вел себя согласно простейшему пункту 1, понуждаемый к тому не только чувством родной земли, но и сталинской патриотической пропагандой, обманными уступками власти (реабилитация русского патриотизма и Церкви) и репрессиями (сталинский приказ № 270: «пленные — изменники Родины», которых было приказано «уничтожать всеми средствами», а семьи в тылу репрессировать) — то есть наш народ был принужден к советскому героизму в тылу и на фронте (в том числе штрафбатами и заградотрядами), ибо иного выбора у него под советской властью не было (в отличие от эмигрантов).

Приведем документ из статьи военного историка подполковника юстиции Сотосова А.А. (курсив наш):

«О том, какую роль заградотряды сыграли в пресечении бегства красноармейцев с поля боя, говорит статистика. Вот цифры, которые были приведены в докладной записке комиссара госбезопасности 3-го ранга Мильштейна народному комиссару внутренних дел Берии, — записка посвящена действиям особых отделов и заградительных отрядов войск НКВД СССР за период с начала войны по 10 октября 1941 г.: “С начала войны по 10-е октября с. г. Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. [И это только за первые три с половиной месяца войны! — МВН] Из них оперативными заслонами Особых отделов задержано 249 969 человек и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла — 407 395 военнослужащих...”... Бросается в глаза огромное число расстрелянных — десять тысяч человек. Из них можно было сформировать целую дивизию. Однако на эти цифры можно взглянуть и под другим углом — заградотрядами были расстреляны полтора процента задержанных... На самом деле в массовых расстрелах просто не было нужды. Солдаты не понаслышке знали о том, насколько суровым может быть НКВД в условиях войны. Чаще всего для того, чтобы остановить паническое бегство, достаточно было одного лишь присутствия заградотряда в тылу...

Вот еще один документ из архивов ФСБ. Он не в состоянии осветить всю действительную картину заградительных отрядов, но на определенные размышления навести может. Это сводный доклад управления особых отделов руководству НКВД. Он не датирован, но ряд косвенных признаков указывают, что написан он был не ранее 15 октября 1942 г. Отсюда видно, что это лишь первые результаты действий заградотрядов. “В соответствии с Приказом НКО № 227 в частях, действующих в Красной армии, по состоянию на 15 октября с. г. сформировано 193 заградительных отряда. Из них в частях Сталинградского фронта сформировано — 16 и Донского — 25, а всего 41 отряд, которые подчинены Особым отделам НКВД армий. Заградительными отрядами с начала их формирования (с 1 августа по 15 октября с. г.) задержано 140 755 военнослужащих, сбежавших с передовой линии фронта. Из числа задержанных: арестовано 3 980 человек, расстреляно 1 189 человек, направлено в штрафные роты 2 776 человек, штрафные батальоны 185 человек, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 131 094 человека...” (Справка ОО НКВД СТО в УОО НКВД СССР о деятельности заградительных отрядов Сталинградского и Донского фронтов [Не ранее 15 октября] 1942 г. // ЦА ФСБ РФ, ф. 14, оп. 4, д. 386, л. 22–24.)

Прежде всего, из этого красноречивого документа становится ясно, почему тема заградительных отрядов замалчивалась во времена советской власти. Мы все воспитывались на постулатах всенародного отпора врагу, беззаветной преданности советских людей своей Родине, массового героизма советских воинов. Эти идеологические установки как-то начинают подмываться, когда читаешь в этом документе о том, что только в пределах Сталинградского фронта к середине октября 1942 г. заградотрядовцами задержано более 15 тыс. беглецов с фронта, а по всей линии советско-германского фронта более 140 тыс., т. е. по численности более десяти полнокровных дивизий. При этом достаточно ясно, что ведь задержаны далеко не все бежавшие с фронта. В лучшем случае половина». («Военно-юридический журнал», 2010, № 11)

Тем не менее в советской армии были и искренние жертвенные проявления личного героизма воинов «за други своя», и это заслуживает нашего уважения независимо от существовавшего режима, о котором эти герои в бою не думали.

Разумеется, немецкие оккупанты не были доброжелательными освободителями, и их отношение к оккупируемому населению (преимущественно со стороны тыловых политических структур) часто было преступным, особенно в карательном подавлении партизанского движения — несмотря на все методички Вермахта о достойном поведении солдат по отношению к гражданским лицам. А советская пропаганда в виде понятного психологического оружия изрядно демонизировала оккупантов сверх всякой реальности, порою приписывая им и свои собственные преступления. Тогдашняя советская дезинформация до сих пор жива и формирует в народе отношение к войне. (См.: Александр Бойко. Еще об оккупационной политике Вермахта; М.В. Назаров. Еще о контрпродуктивности советских фальсификаций истории ВОВ и их защиты властями РФ; Марк Вебер. Советская история «еврейского мыла».)

Человеческие потери СССР в годы войны, до сих пор скрываемые, составляют более 40 миллионов человек (см.: Проф. И. Курганов. Три цифры) — это в разы превышает потери Германии (около 7 миллионов человек). В СССР основную часть этой убыли населения списывали на немцев. Однако в огромном числе советских жертв виноваты были не только агрессоры. Сталинское руководство, стремясь сохранить свою власть любой ценой, не жалело наш народ и относилось к нему как к «пушечному мясу». (И это не только штрафбаты и заградотряды в армии. См. также: Дугас И. Три точки... Инкерманская трагедия; Приказ Сталина об уничтожении своих населенных пунктов в тылу немецких оккупантов; Еще раз о памяти жертв советско-германской войны: блокада Ленинграда.)

Показательно даже то, что в годы войны потери невоенного населения на советской территории превышают потери под немецкой оккупацией (см.: Иерей Николай Савченко. Потери ВОВ в зеркале демографии).

На этом и общемировом фоне наивна и примитивна логика наших «православных совпатриотов», что в указанном треугольнике сил «Бог был на стороне сталинского СССР», и, мол, потому богоборческий режим победил с Божией помощью. Победы могут попускаться Богом разным силам и по разным причинам. В данном случае это была жертвенная победа народа, присвоенная антинародной партией, и нам, потомкам, следовало бы, по крайней мере, отделить в ней одно от другого из уважения памяти павших.

С православной точки зрения эта война могла бы иметь и другое значение, если бы наш народ оказался достоин этого.

Пророчество прп. Аристоклия знали тогда многие

Так, известно (и об этом часто вспоминали в годы войны) пророчество афонского прп. Аристоклия (1838–1918), сделанное им за несколько дней до кончины.

«Бог отнимет всех вождей, чтобы только на Него взирали русские люди. Все бросят Россию, откажутся от нее другие державы, предоставив ее себе самой, — это чтобы на помощь Господню уповали русские люди. Услышите, что в других странах начнутся беспорядки и подобное тому, что и в России, и о войне услышите и будут войны, — но ждите, пока вот немцы не возьмутся за оружие, ибо они избраны Божиим орудием наказания России, — но и оружием избавления тоже. Вот когда услышите, что немцы берутся за оружие, — вот уже время близко». А дальше он сказал, что «Крест Христов засияет над всеми мирами и возвеличится наша Родина и будет, как маяк во тьме для всех». (Сурский И.К. Отец Иоанн Кронштадтский. Т. II. Свято-Ильинское издание. Калифорния, 1980. Гл. 71.)

На это «немецкое оружие» надеялись не только белоэмигранты в Русской Зарубежной Церкви, в числе которых часто упоминают парижского митрополита Серафима (Лукьянова, после войны он присоединился к Московской патриархии): «Да благословит Всевышний великого Вождя Германского народа, поднявшаго меч на врагов самого Бога... Да исчезнут с лица земли масонская звезда, серп и молот». И принадлежавший тогда к либеральной «евлогианской» юрисдикции архимандрит Иоанн (Шаховской, будущий архиепископ Сан-Францисский в Американской Церкви) тоже приветствовал начало войны против СССР: «Пред своей кончиной в Москве, в начале большевизма, Афонский старец, праведный о. Аристоклий сказал такие, буквально записанные (людьми, автору сих строк близкими) слова: “Спасение России придет, когда немцы возьмутся за оружие”... Кровавая операция свержения Третьего Интернационала поручается искусному, опытному в науке своей германскому хирургу» (Новое слово. Берлин, 1941. 29 июня).

На это надеялись и противники богоборческой власти в СССР. Так, вполне правдоподобны (хотя это запись на допросе) слова расстрелянного в 1937 году архиепископа Волоколамского Феодора (Поздеевского), последнего ректора Московской духовной академии: «Мы стоим за борьбу фашизма против коммунистической идеологии, отсюда и против советской власти. Но мы утверждаем, что фашизм не разрешает всех социальных проблем с точки зрения религии. Одним полезен фашизм для Православной Церкви — это тем, что он поможет нам изменить советский строй и восстановить монархию, где снова Церковь займет господствующее положение» (Православная жизнь. Джорданвиль. 1995. № 10. С. 18–19). Подобные надежды повсеместно проявились в СССР в начале немецкой оккупации. Клирик Московской Патриархии о. Георгий Бенигсен вспоминал о начале войны в Риге: «На всех лицах затаенная радость...». Митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский) — прибалтийский экзарх Московской Патриархии, скрывшись от эвакуации, намеренно остался под немцами и выпускал антикоммунистические воззвания в поддержку Германии.

Теоретически это «избавление от немцев» могло произойти, поскольку политические круги в Германии были неоднородны, даже среди высших военачальников было немало симпатизировавших исторической России и не согласных с политикой Гитлера (они сделали несколько попыток покушения на него). Однако этот вариант положительного исхода при победе немцев над большевицким режимом не осуществился потому, что цели и силы фюрера возобладали, и он этим погубил и русское освобождение, и саму Германию.

В ином виде это пророчество могло осуществиться, если бы война (по образцу нашествия Наполеона, о чем писал прп. Феофан Затворник) побудила бы наш народ к покаянному восстановлению исторического национального самосознания и изменила бы коммунистический богоборческий строй на традиционный русский. На это также надеялись многие и в эмиграции, и в СССР. Но Сталин прибег к русскому патриотизму и реабилитации Церкви лишь временно в лукавых тактических целях, обманув народ (см.: Игорь Курляндский. Как Сталин использовал Церковь для победы в войне).

Мифология «православного сталинизма»

В связи с этим лукавым приемом в среде «православных сталинистов» часто выдается желаемое за действительное и сочиняются мифы о «православности» Сталина. (См.: Иерей Николай Савченко. Разоблачение национал-коммунистических мифов истории: «облет Москвы с Тихвинской иконой 8 декабря 1941 года»; Диакон Андрей Кураев. Cказка о мудром Сталине, покаявшемся по молитве одного араба; «Историософия» РНЛ, готовящая православных к принятию царства антихриста; Какой ангел являлся Сталину, митрополиту Сергию и А.Д. Степанову?)

Все эти мифы расцвели пышным цветом именно в постсоветское время, когда «Великая победа» стала основой легитимации нынешней власти как преемственной от достижений СССР (не имеющей собственных сравнимых достижений). Тем самым возвеличивается не народный подвиг победы, а советский антинародный режим с его символами и замалчиваются его преступления.

Сама эта война с бесчеловечными методами ее ведения и огромными жертвами была преступлением коммунистической власти по отношению к собственному народу. При этом даже выживших калек после войны сослали «подальше от глаз» в специнтернаты (Игорь Мельников. Ненужные фронтовики).

После войны русский патриотизм вновь оказался не нужен партии, вновь начались репрессии против Церкви. Воспрянувших было русских патриотов в руководящих структурах, принявших тактическую уловку за изменение внутренней политики, Сталин цинично зачистил (1.10.1950. — Расстрельный приговор «русским шовинистам» в ВКП(б) по «Ленинградскому делу», тогда было расстреляно около 2 000 партийцев и более 30 тысяч репрессировано по всей стране).

Как же можно все эти приведенные выше бесспорные и страшные факты и цифры превращать в совершенно безнравственный перманентный праздник победобесия в виде главной «патриотической скрепы» нашего народа? (Как перманентным «праздником Победы» правители выставляют наш народ безнравственным милитаристским скопищем истериков-мазохистов.) Да и где сейчас плоды этой «Великой победы»?

Во всем этом у нынешних правителей РФ очевидна такая же спекуляция на жертвах войны, как и у евреев. С некоторым различием: евреи преувеличивают число своих жертв для своей «Индустрии Холокоста», а правители СССР/РФ преуменьшают, скрывая неудобную для них правду.

Почему не исполнилось пророчество?

В заключение вернемся к неисполнившемуся пророчеству прп. Аристоклия: не произошло ни внешнего освобождения России от антинародного богоборческого режима, ни его внутреннего перерождения. Победа в войне сохранила и продлила власть КПСС еще почти на полвека с катастрофическим, но закономерным крахом всего государства. Как же относиться к этому пророчеству?

Вспомним слова Господа: «Иногда Я скажу о каком-либо народе и царстве, что искореню, сокрушу и погублю его; но если народ этот... обратится от своих злых дел, Я отлагаю то зло, которое помыслил сделать ему. А иногда скажу о каком-либо народе и царстве, что устрою и утвержу его; но если он будет делать злое пред очами Моими и не слушаться гласа Моего, Я отменю то добро, которым хотел облагодетельствовать его» (Иерем. 18:7–10; курсив наш). Это подтверждает история с Ниневией (Ион. 3).

Видимо, в те военные годы наш народ уже был настолько обескровлен большевицкими репрессиями (уничтожали элиту), терроризирован, лишен национального самосознания и исторической памяти, превращен в заложника антинародной власти, — что в нем не нашлось достаточных сил и пригодности для того, чтобы это пророчество осуществилось. В СССР было воспитано и новое поколение Павликов Морозовых и Зой Космодемьянских. Не было главного: покаяния за революционное отступничество, поэтому и не получили Божию помощь. И даже Церковь стала новая — нераскаянная, благословляющая советскую власть, восхваляющая Сталина и отвергающая подвиг Новомучеников. Да и руководители РОА из бывших советских офицеров обнародовали Пражский Манифест с нераскаянным одобрением завоеваний Февральской революции...

Ныне ВОВ превращена властью в главную государственную «священную религию» зомбирования (воистину «опиум для народа»), которой подчинено и официальное православие с его ритуалами возложения венков к сатанинскому огню Геенны огненной. Победа в ВОВ — «это наше всё!». Это национальная гордость на все времена, какая бы антинародная власть у нас ни была и сколько бы времени ни прошло! Вместо того, чтобы покаянно отделить ту народную победу (со всей ее страшной ценой) от целей антинародной власти, виновника столь страшной цены — эту кровавую власть «отмывают», благодарят и считают себя ее преемниками. Попытки исследовать и установить историческую истину клеймятся как «фальсификация истории», «попытка пересмотреть итоги войны», «предательство», «экстремизм», «антисемитизм». А заведомо фальшивое салютно-освободительное победобесие на костях десятков миллионов жертв со славословиями Красной армии и Сталину выставляет наш народ не только безнравственными истериками-садомазохистами в глазах наших соседей, тоже пострадавших от войны и от их советского «освобождения», но и главное — всё это выставляет нас в глазах Бога ничему не научившимися от попущенной нам для последнего вразумления революции.

31.1.2020