Александр УЖАНКОВ. Морской пехотинец

Отец не любил рассказывать о войне, даже на парад не надевал свои ордена и медали. Задумчивый и молчаливый, видимо, он хотел вычеркнуть из жизни военные годы, хотя о них постоянно напоминали ему осколки мины, навсегда врезавшиеся в берцовую кость. И фильмы о войне он не любил смотреть, поскольку они не отражали и сотой доли правды.

Только однажды, когда на телеэкраны вышел совместный советско-американский проект «Освобождение», он посмотрел документальный фильм о сражении на Орлово-Курской дуге, который и спровоцировал его на воспоминания…

О боях 12–16 июля 1943 г. и танковом сражении на Прохоровском поле, о нашей победе на Орловско-Курской дуге, которая внесла перелом в ход Великой Отечественной войны, знают практически все.

Однако мало кто слышал, что ей предшествовала удивительная по стойкости и выносливости советского солдата битва 5–10 июля 1943 г. на Соборовском поле — северном фасе Курской дуги, сдержавшая натиск фашистских войск и сорвавшая немецкую наступательную операцию «Цитадель» на Восточном фронте.

По своей значимости это сражение сравнимо с исторически судьбоносными битвами на поле Куликовом и Бородинском поле. Официальное ее название «Оборонительная операция на Орловско-Курском направлении 5–11 июля 1943 года»[1]. И она, заняв свое достойное место в нашей истории, должна сохраняться и в нашей памяти.

В этом шестидневном сражении Красная Армия впервые с начала войны имела военное превосходство над немецкими войсками и «использовала тактику преднамеренной обороны»[2], чтобы измотать противника и подготовить контрнаступление советских войск Центрального фронта, которым командовал генерал армии К.К. Рокоссовский.

В этом месте немцы наступали 9-й полевой армией, ее поддерживал 1-й воздушный флот. С нашей стороны им противостояла 13-я армия Н.П. Пухова, с воздуха ее прикрывала 16-я армия С.И. Руденко.

Соборовское поле, расположенное в Понырском районе Курской области, относительно небольшое: всего по 10 км в ширину и глубину, а в его центре располагалась деревня Соборовка. Поле постепенно поднималось в сторону села Ольховатка, откуда просматривалось пространство почти до самого Курска. Овладение этим плато на северном фасе Орловско-Курской дуги было стратегически важным, поэтому немцы сосредоточили здесь шесть танковых и 16 пехотных дивизий.

Первый и основной удар был нанесен немцами в направлении Соборовка–Ольховатка.

Сражение началось 5 июля. Зная о готовящемся наступлении и желая его упредить, наша артиллерия в 2 ч. 20 мин. предприняла артобстрел противника, но это не нарушило его планы. В 4 ч. 30 мин. немцы начали свою артиллерийскую подготовку, а с воздуха наши позиции бомбили около 300 бомбардировщиков. Повторный удар нашей артиллерии (около тысячи орудий и минометов) также не смог остановить немцев.

В 5 ч. 30 мин. шесть пехотных и четыре танковые дивизии вермахта начали наступление. В направлении Соборовки двигались две танковые дивизии. В воздухе их постоянно поддерживали до 100 самолетов. Только 5 июля ими было сделано более 2 500 вылетов.

По свидетельству представителя Ставки Главнокомандующего на Центральном фронте Г.К. Жукова, «в течение всего дня 5 июля немцы провели пять яростных атак, пытаясь ворваться в расположение наших войск»[3]. Несмотря на героическую оборону красноармейцев, немцам все же удалось продвинуться на 3–6 км в направлении Ольховатки, но деревню они захватить не сумели.

Командующий Центральным фронтом К.К. Рокоссовский о боевых действиях 5–6 июля писал: «В первый день сражения на нашем фронте определилось направление главного удара противника… не вдоль железной дороги, … а несколько западнее на Ольховатку. В этой обстановке решено было как можно скорее нанести короткий, но сильный контрудар по вклинившимся в нашу оборону немцам, использовав для этого 17-й гвардейский стрелковый корпус, 16-й танковый корпус 2-й танковой армии и 19-й танковый корпус из резерва фронта.

На рассвете 6 июля наша артиллерия и авиация нанесли удар по фашистским войскам… Контрудар сначала имел успех, и части 17-го корпуса продвинулись на 2 км. В дальнейшем их наступление было остановлено. Гитлеровцы ввели свежие силы — 250 немецких танков и большое количество пехоты атаковали позиции корпуса и заставили его отойти в исходное положение. Однако этот контрудар в целом содействовал срыву намерений врага развить наступление с целью прорыва второй полосы обороны 13-й армии на ольховатском направлении»[4].

Среди бойцов 17-го гвардейского стрелкового корпуса был и мой отец — гвардии младший сержант Ужанков Николай Филиппович, снайпер 4-й стрелковой роты 2-го стрелкового батальона 10-го гвардейского стрелкового полка 6-й гвардейской стрелковой дивизии.

На Северный флот, в морскую пехоту, он был призван в феврале 1940 г. В начале Отечественной войны немцы блокировали Балтийское море и Ленинград, и поставки по ленд-лизу союзники направляли через северные порты: Архангельск и Мурманск. Отцу приходилось участвовать во встрече и конвоях судов союзников. Когда немцы дошли уже до Волги, морскую пехоту отправили на сухопутный фронт и перебрасывали туда, где было наиболее трудно. И моряки не подводили. Немцы их жутко боялись и называли «черной смертью», поскольку моряки воевали в черных бушлатах. Так отец и оказался сначала под Сталинградом, где был тяжело ранен, а после госпиталя — и на Орловско-Курской дуге.

В Красную Армию североморских моряков вместе с отцом, судя по его документам, перевели в октябре 1942 г., но они еще долго воевали в бушлатах и тельняшках, о чем свидетельствует и фотография отца, сделанная в июле 1943 г. после описываемых событий. И в атаки они ходили в бескозырках…

Силы противника были велики. 6 июля с 4 до 8 часов утра, четыре часа (!) немецкие самолеты бомбили передний край (всего за день — пять раз!), а затем и тыл нашей обороны.

Отец рассказывал, что он насчитывал до 600 немецких самолетов в небе! Ночью и днем к нашим приходило подкрепление, но, по словам отца, они даже не знакомились, поскольку после налета вражеских самолетов и 3–4-х часов боя в живых оставались единицы. Тогда и узнавали имена друг друга.

В наступлении немцев принимали участие шесть пехотных дивизий и уже пять танковых. Сначала 40 танков с полком солдат наступали в направлении Самодуровки, а 60 танков тоже с полком пехоты — на село Гнилец. Несмотря на обстрел нашей артиллерии и сопротивление бойцов, танкам удалось прорваться к нашим траншеям, и они стали утюжить их и пулеметные гнезда. Однако к 11 часам все атаки врага были отбиты. Тогда немцы бросили в бой на село Гнилец еще 50 танков, и красноармейцам пришлось оставить село. В нескольких километрах правее на поселок Дегтярный наступали еще 100 танков с тремя полками пехоты. А к концу дня еще 150 танков и два полка пехоты немцы направили из района Соборовки в сторону села Теплое. Однако и эти наступления немцев были остановлены.

«Корпус генерала И.Д. Васильева, 79-я, 202-я танковые бригады контратаковали фашистов в общем направлении на хутор Бобрик. Зажатый в клещи противник, потеряв два десятка танков и большое количество живой силы, откатился назад. В это же время наши основные порядки подверглись удару более сотни самолетов. Гитлеровцы попытались снова перейти в наступление, но безуспешно»[5].

По подсчетам военных историков, на двенадцатикилометровом участке Соборовского поля с обеих сторон в боях «участвовало около 3-х тысяч орудий и минометов, более 5 тысяч пулеметов и около тысячи танков»[6].

Получается, на каждые 10–12 метров приходится один танк, три орудия или миномета и пять пулеметов!

Такое вот было сражение, о котором мы почти ничего не слышали.

По оценке К.К. Рокоссовского, это сражение 6 июля 1943 г. на Соборовском поле «предопределило провал наступления орловской группировки»[7] вермахта.

7 июля на фронте в 10 км между д. Поныри-2 и с. Гнилец немцы начали новое наступление четырьмя танковыми дивизиями и четырьмя пехотными. Их фланги прикрывали шесть пехотных дивизий. Основным направлением удара была Ольховатка. Против 17-го гвардейского стрелкового корпуса немцы бросили около 250 танков. По соседству, у деревни Красавка, красноармейцы отбили в течение дня восемь танковых атак и втрое превосходящей пехоты, четырежды контратаковали сами, подбив 22 танка.

За этот день немцы потеряли ранеными и убитыми почти 2 800 солдат и офицеров, более 100 танков и 12 самолетов[8].

В эту «копилку» есть вклад и моего отца, о котором известно из его наградного листа к приказу 17-го гвардейского стрелкового корпуса № 016/н от 18.7.43 г.: «В боях за дер. Соборовку Понырского р-на Курской области 5, 6 и 7 июля 1943 года т. УЖАНКОВ как комсорг 4 роты личным примером воодушевлял бойцов на отражение атак противника. Немцы 3 раза атаковали 4 стр. роту и при поддержке танков стремились прорвать оборону, но каждый раз беспощадно уничтожались и отходили назад. Тов. УЖАНКОВ из снайперской винтовки и из автомата уничтожил 16 немцев. Противотанковой гранатой подбил 2 средних танка противника…»[9].

8 июля немцы усилили свою группировку и атаковали уже девятью пехотными дивизиями и пятью танковыми в направлении Поныри-2–Ольховатка, захватили село Тëплое, располагавшееся немного западнее Ольховатки, но и тогда им не удалось взломать второй эшелон обороны 13-й армии.

Тяжелые бои продолжались 9 и 10 июля. Немецкое командование армий «Центр» и «Юг» стремилось прорвать оборону Красной Армии и захватить Курск. Перегруппировав свои силы, 10 июля они бросили в бой на десятикилометровом участке Поныри-2–Теплое шесть танковых дивизий, усиленных подразделениями из «тигров» и «фердинандов», двумя моторизованными и пятью пехотными дивизиями, обеспечив их массированной артиллерийской и воздушной поддержкой.

Но и эта сила была сокрушена мужеством наших воинов. С 8.00 до 16.00 немцы трижды атаковали 17-й гвардейский стрелковый корпус усиленной пехотной дивизией и 250 танками, 130 из которых были уничтожены нашими бойцами.

Взвесив свои потери (немцы за сутки недосчитались двух танковых и почти двух пехотных дивизий), так и не добившись успеха, 11 июля они прекратили наступление и перешли к повсеместной обороне.

Оценивая результаты боев 5–10 июля 1943 г., К.К. Рокоссовский писал: «За шесть дней непрерывных атак им удалось вклиниться в нашу оборону всего на 8–12 км. Таким образом, войска Центрального фронта выполнили поставленную Ставкой Верховного Главнокомандования задачу: упорным сопротивлением истощили врага и остановили его наступление»[10]. Имелась в виду наступательная операция вермахта под кодовым названием «Цитадель». Немцам не удалось вскрыть даже вторую полосу обороны Центрального фронта, а их было всего шесть.

Соборовское поле оказалось местом основного удара немецких войск. Из 50 сосредоточенных против Центрального фронта дивизий на поле шириной лишь 10–12 км были развернуты 16 пехотных и шесть танковых дивизий[11]. Плотность огня противника на каждую наступающую пехотную или танковую дивизию была менее двух километров, что в три-четыре раза превышало оперативные нормы[12].

Всего за 5–12 июля 1943 г. в боях Центральный фронт потерял 33 897 бойцов. Значительная часть из них приходится на Соборовское сражение[13].

70-й Армией, куда входил и 17-й гвардейский стрелковый корпус, в боях 5–11 июля на Соборовском поле был нанесен противнику значительный урон. Он потерял: до 20 000 солдат и офицеров, 572 танка, из которых 60 «тигров», 70 самолетов[14].

О стойкости и мужестве советских солдат, проявленных ими в боях на Соборовское поле, свидетельствует еще один красноречивый факт.

За шесть дней боев с 5 по 10 июля на Соборовском поле 33 бойца Красной Армии были удостоены звания Героя Советского Союза, большинство — посмертно. Всего же это высокое звание получили за бои 5–16 июля, включая и последовавшее контрнаступление в этом районе, 35 бойцов — 25 артиллеристов, четыре летчика, четыре пехотинца, два танкиста[15].

Годом ранее Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 мая 1942 г. был учрежден Орден Отечественной войны I и II степени[16]. Он высоко ценился на войне.

Согласно орденскому статуту, Орденом Отечественной войны I степени награждались те, кто лично уничтожил два тяжелых или средних танка, или три легких танка противника; или в составе орудийного расчета уничтожил три тяжелых или средних танка, или пять легких танков (бронемашин) противника; танкист, уничтоживший четыре танка или четыре орудия; кто захватил ДЗОТ (ДОТ или блиндаж) противника; кто захватил батарею противника…

Обычно сначала награждали медалью, а уже затем орденом, но не в случае Соборовского сражения.

Приказом № 016/н от 18.7.1943 г. по 17-му гвардейскому стрелковому корпусу за проявленные доблесть и мужество мой двадцатитрехлетний отец, морской пехотинец, гвардии младший сержант Ужанков Николай Филиппович был награжден Орденом Отечественной войны I степени.

Его фото сделано в июле 1943 г.

Он прошел всю войну, был много раз ранен, но остался жив. Берегла его молитва, которую его мама Феодосия, отправляя на фронт, зашила ему в поясок — 90-й Псалом «Живый в помощи Вышняго…». Он и потом носил эту молитву при себе в трудных ситуациях, будучи офицером. Когда бумага ветшала, переписывал заново. Давал переписать и другим.

Как-то на зимних каникулах, когда я был еще в первом или втором классе, мы играли с ребятами на улице в «войнушку». Я забежал домой, чтобы попить воды. В это время на обед пришел отец. Он заметил на моем пальто, подпоясанном его офицерским ремнем, круг медали «За победу над Германией». Не помню, кто мне дал ее поносить. Колодка медали была утрачена, и я прикрепил медаль к пальто с помощью старого комсомольского значка.

Отец сурово посмотрел на меня и сказал:

— Сними, и никогда не носи, если не заслужил! Садись обедать.

Раздосадованный, что не смогу больше щеголять перед друзьями медалью, я лениво ковырял ложкой суп, а потом вдруг спросил отца:

— Пап, а ты на войне хотя бы одного фрица убил?

— Не знаю, — после паузы, не глядя на меня, ответил он. — Может, и убил…

Мне как-то стало стыдно за него: я так им гордился перед ребятами, он единственный среди отцов моих друзей воевал, а выясняется, что он даже ни одного фашиста не уничтожил. А мы на улице их всегда побеждали!

Только когда отца уже не стало, перебирая его документы, из его наградного листа я и узнал, что он был снайпером…