Александр СИДОРОВ. Доберман. Рассказ

Дежурный по КПП первой линии охраны — видавший жизнь без прикрас прапорщик Олег Николаевич, перед тем как закрыть «калитку на клюшку» до самого утра, вышел на крыльцо с внешней стороны периметра, чтобы покурить.

Пока он смотрел на звезды в просвете набегающих облаков и дотягивал дежурную цигарку, в кустах поблизости раздался подозрительный шорох. Будучи опытным воякой на пороге заслуженного дембеля, Олег Николаевич незаметным движением расстегнул кобуру с пистолетом и непроизвольно напрягся. Мало ли… Времена нынче неспокойные.

Из кустов палисадника прямо к ступенькам КПП выполз доберман и лег на асфальт.

Олег Николаевич, не застегивая кобуру с ПМ (пистолет Макарова), присел на корточки, чтобы обстоятельно, но все же с безопасного расстояния рассмотреть собаку. Вдруг кинется… Может, бешенная, или просто дурная, кто знает.

Пес был без ошейника и в крайней степени истощения. Собака смотрела на человека затравленно-испуганными глазами, поджимала две передние лапы и тихо поскуливала… даже не собака, а чуть подросший щенок.

Прапорщик, глядя на собаку, попытался с ней заговорить.

— Ты это… Нельзя тут! Воинская часть, режимная территория. Не положено! Понимаешь?

Собака с трудом поднялась на подгибающиеся лапы и, сделав пару неуверенных шагов, опять легла на асфальт.

Олег Николаевич приблизился к доберману и участливо спросил:

— Совсем плохо?

Пес закрыл глаза и устало свесил свои острые уши. Седой прапорщик сходил в здание КПП и вернулся с бутылкой минеральной воды. Откупорив ее и подставив ладонь ковшиком, Олег Николаевич полил воду тонкой струйкой… Пес открыл глаза и начал жадно лакать живительную влагу.

— Мде… бедолага! Потерялся? Где лапы-то отдавил, дурашка?

Доберман молча смотрел в глаза человека с неприкрытой тоской и слабой надеждой.

Зазвонил служебный телефон, и дежурный по КПП поспешил к рабочему столу. Собака попыталась зайти в здание, но прапорщик строго цыкнул.

— Сюда нельзя!

Пес, робко потоптавшись на пороге, вернулся на улицу и лег в тень под кустами. Закончив разговор, Олег Николаевич развернул «тормозок» с бутербродами и, оставив себе один, вышел на крыльцо.

— Эй, как там тебя? Ты здесь? Жрать будешь?

Кусты зашевелились и оттуда выглянула острая собачья морда. Прапорщик бросил в сторону собаки бутерброд с колбасой… клацнули зубы, и бутерброд мгновенно исчез в собачьей пасти, не долетев до земли.

Ночью пошел сильный дождь, и прапорщик, вспомнив о собаке, вышел на крыльцо. Доберман, мокрый и жалкий, лежал под тем же кустом.

— Заходи! Но только до утра, а то САМ у нас, знаешь, какой суровый?! Зверь!

Мокрый и прихрамывающий пес зашел внутрь здания и, забившись в угол, мгновенно уснул прямо на бетонном полу. Во сне доберман нервно вздрагивал и периодически поскуливал. Олег Николаевич, глядя на дрожащий комок мокрой шерсти, глубоко вздохнул и покачал головой.

— Били, наверное? Эх, люди, люди!

Рано утром Олег Николаевич подтянул портупею и, поправив кобуру с ПМ, вышел к шлагбауму. Пес захромал следом за дежурным по КПП и, завидев вдалеке группу военнослужащих, спешащих на службу, опять спрятался в кустарнике.

Всё утро в «час пик» Олег Николаевич пропускал через КПП толпы людей, проверяя пропуска, а доберман внимательно смотрел сквозь ветки кустарника, старательно втягивая ноздрями новые запахи незнакомых ему людей, не подавая при этом ни малейшего признака своего присутствия.

Днем прапорщик сходил на обед в столовую, откуда принес две котлеты и полбуханки черного хлеба. Собака вышла из кустов, осторожно помахивая обрубленным хвостиком, и, втянув в ноздри запах вкусных котлет, стала перетаптываться на месте, роняя на землю обильную слюну.

— На! Ешь, троглодит прожорливый!

Пока доберман жадно поглощал котлеты и заглатывал полбуханки хлеба почти не жуя, Олег Николаевич вытащил древний мобильник и, по-стариковски щурясь, набрал номер своего сменщика.

— Здорово, Коль! Слышь, такое дело! У тебя есть пара старых мисок? Да нет, самых обычных, алюминиевых или эмалированных. Есть? Да? В гараже? Будь ласка, прихвати на службу, если не жалко?! Да тут собачка одна прибилась… Хороший пёса, хромый и битый… да знаю, что нельзя! Он по кустам прячется, его никто не видит. Умничка такой, породистый! Доберман, да… Домой бы взял, да внучка ж недавно родилась, ютимся впятером на 44-х квадратах. Принесешь? Ото ладно! Спасибо тебе, друже! И это… воды набери в бутылку и пожрать чего… для зверя, а с Мишкой из третьей смены я переговорю... Не прогоняйте собачку, ладно?

Через двое суток Олег Николаевич пришел на службу с большой авоськой, откуда вытащил пакет с мясной обрезью и приличную кастрюлю каши. Собака выглянула из палисадника и вышла навстречу, виляя куцым хвостиком. В кустах за углом КПП на опалубке фундамента Олег Николаевич обнаружил миску с водой и миску для пищи.

Пока пес жадно поглощал кашу, тщательно перемешанную с мясной обрезью, Олег Николаевич надел на его тощую шею красивый кожаный ошейник.

— От так вот! А то неправильно собаке без ошейника, еще подумают, что ничейный…

Почувствовав на своей шее широкую мягкую кожу с блестящими заклепками, доберман даже перестал кушать и чуть не всплакнул от гордости. Он благодарно лизнул седого прапорщика прямо в колючие усы.

— Тьфу на тебя, дурачина! Жри давай и ныкайся скорей в кусты. Сейчас рабочий день закончится, люди домой пойдут.

Молодой прапорщик Миша, сдавая дежурство по КПП, добродушно бухтел:

— Не волнуйся, Олег Николаич, покормили твоего дохлика. Из столовой принес кучу жратвы, моя сердечная мадама навалила трехлитровую кастрюлю супа. Так этот чахлик всё слопал взахлеб и еще миской гремел — вылизывал! И куда в него столько влезло, непонятно?! Он там, на газоне, лежбище себе выкопал. А на ночь я его в помещение пустил, у меня обрез старой шинели остался, на пол кинул. В углу спал, а ни свет ни заря выскочил на улицу и в кусты. Тише воды, ниже травы! Хитрый зверюга!

Шло время, пес прижился и немного отъелся, но при каждом постороннем шорохе нырял в кусты и затаивался аки партизан во вражеском тылу. Прапорщики с дежурной службы по КПП его не прогоняли, а всячески подкармливали. Девчонки из столовой уже сами набирали кастрюлю с объедками и по окончании рабочего дня оставляли у ворот КПП для нового охранника.

Как-то рано утром Олег Николаевич стоял у шлагбаума и гладил между ушей сидевшего рядом добермана, который щурился от удовольствия, поглядывая на прапорщика со смесью фанатичной преданности и безмерной благодарности, как вдали показался автомобиль САМа.

Пес, заслышав шум мотора, шустро нырнул в кусты, а дежурный по КПП нажал кнопку на пульте для открытия шлагбаума и опускания противотаранного устройства. Тем не менее машина остановилась, и вышел САМ.

— Тащ генерал-полковник, за время дежурства…

— Вольно, Олег Николаевич! Здравствуйте, уважаемый. А помощник твой где?

— На завтрак пошел, тащ генерал!

— Да нет, я не о контрактнике. Я о хвостатом помощнике спрашиваю.

— Стуканули уже? Вот ведь…

— Ну, типа, сорока на хвосте принесла.

— Яйца бы той сороке открутить...

Седой прапорщик потупил взгляд в землю и, невольно запинаясь, начал тихо бубнить.

— Тащ генерал, собачка безобидная. Жалко его. Понимаю, не положено. Табелем поста не предусмотрено, харч опять же… А на довольствие можно и не ставить, в столовой же остается, девчонки корм дают... остается же…

— А покусает кого?

— Не покусает, мы его днем будем на привязь сажать, ребята даже парашютную стропу выменяли… А ночью гораздо спокойней с ним — нюх, слух, зубы и все такое… Разрешите, а?!

— А зовут-то как?

— Не знаю я! Доберман, и всё! Он на любую кличку отзывается, но привыкли уже — Доберман! Он умный, все понимает! Разрешите, тащ генерал…

— Я подумаю!

Через полчаса на КПП с рулеткой в руках пришел начальник ремгруппы.

— Николаич, предъявляй зверюгу!

— Зачем?

— Буду мерку снимать! От носа и до хвоста!

— На кой? На гроб, что ли?! Не дам губить животину!

— Да ну тебя к лешему, Николаич! Какой еще гроб? Только что САМ позвонил и дал указание, будку для зверя смастрячить. Вот пришел мерить его, чтобы проект жилища рассчитать — объем, высоту потолка, полезную кубатуру… Это тебе не хухры-мухры! Все в строгом соблюдении СТР…

Уже к обеду за КПП стояла добротная, даже покрашенная в цвет основного здания будка. О как! А доберман получил официальный статус и постоянное место службы.

Время шло, пес не просто отъелся, а неприлично отожрался на казенных харчах, превратившись в огромного матерого кобеля. Широкая спина, бычья шея, мощная грудь, аристократичная осанка, страшнейшие зубы — мясорубка, ого-го! Ошейник застегивается лишь на крайнюю дырочку!

Днем пес спит в будке, привязанный на парашютную стропу, а ночью рыскает по территории, охраняя покой и сон дежурной смены.

Олег Николаевич привязался к Доберману со всей серьезностью и обстоятельностью старого воина. Прапорщик регулярно баловал зверя, принося ему из дома чего-нибудь вкусненькое.

Пришел срок, и Олег Николаевич уволился в запас по возрасту, а пес остался продолжать охранную службу.

И вот иду как-то через КПП и вижу, сидит пенсионер Олег Николаевич и кормит Добермана мясной вырезкой.

— Олег Николаевич, здравствуй, дорогой! Чего это ты? По службе соскучился, на пенсии тоскливо?

— Да нет, есть чем заниматься, внучку воспитываю. Мои еще и внучка родили, забот хватает! Я вроде няньки при них. А сюда зашел дружка своего проведать. Как он тут? Не обижают ли? Не похудел ли?

— Ага! Похудел, как же! Шею уже пальцами двух рук не обхватишь, пора новый ошейник покупать, на этом уже все дырки закончились…

Поговорив с уважаемым человеком и бывшим сослуживцем, попрощался и побежал по своим делам.

Оглянувшись, увидел, как на лавочке перед КПП сидит ныне заслуженный пенсионер Олег Николаевич, а огромный доберман стоит рядом, почтительно и осторожно положив свою остроносую морду на колени бывшего прапорщика.

Суровый пес довольно щурится, когда пальцы самого дорогого для него человека нежно гладят его за ушком.