Валерий МАЗМАНЯН. «Время, в котором нельзя нам остаться…»

На волю из ледовой клетки
подснежник рвется и ручей!
И шепчутся худые ветки —
пора учить язык грачей.
 

И что вчера казалось важным —
ненужный лист черновика —
плывет корабликом бумажным
по синей луже в облака.

Подойдёшь к окну босая…

От зимы остался долгой —
вздох… Неделя до тепла.
Месяц — золотой заколкой —
вденет в волосы ветла.

У нагих берез истома.
Вместе с ними подожди —
и большой сугроб у дома
расклюют в три дня дожди.

Пробежит февраль короткий.
Подойдешь к окну босая…
Золотые самородки
солнце в лужицы бросает.

***

Время лиловых туманов сирени,
смеха, улыбок и откровений,
синих ночей и метелей акаций,
время, в котором нельзя нам остаться.

Звезды слетятся к окну мотыльками,
если захочешь, лови их руками;
солнечный день или пасмурный вечер —
радость такой же осталась при встрече.

Пух одуванчиков с бабочкой кружит,
яблони цвет льдинкой плавает в луже,
время — река без истока и устья,
дважды войдешь — не расстанешься с грустью.

Следом за зноем — шумные грозы,
ангелы трав — голубые стрекозы...
Время, которое ловим мы снами,
знает, что будет по осени с нами.

***

У зеркала притихла ты —
морщинки и седая прядь.
А мы, как поздние цветы,
не верим — время увядать.

Но в цепкой памяти лозы
весенний день и майский гром;
какая осень без слезы,
без сожалений о былом.

И будь ты грешен, будь святой, —
за птичьей стаей не взлететь...
И дождь серебряной метлой
метет березовую медь.

***

Стареем — никак без таблеток,
без вздохов и глупых обид.
В фонтанах березовых веток
апрельское небо рябит.

И нечем особо хвалиться,
и плакаться повода нет.
На грудке у каждой синицы
блестит золотой амулет.

Запомнило сердце — любили,
и радости лучше врачей...
Худые лодыжки рябины
заботливо моет ручей.

***

Уходит пора золотая,
поплачься, себя пожалей;
береза обноски латает
цыганской иголкой дождей;
и клены не прячут нагие
узлы выступающих вен…

И мучает нас ностальгия,
и просит душа перемен.
 

***

Года войдут тихонько в сны,
недели пролетят аллюром,
из рамок окон до весны
не вынешь зимние гравюры.

И этот сгорбленный фонарь,
и снег, и дворик сиротливый,
и всю-то нашу жизнь февраль
в свои впечатал негативы.

В них тусклый свет былой любви
и радостей, и взлетов прошлых...
В жестокий холод воробьи
спасенья ищут в скудных крошках.

Москва