Вячеслав АРСЕНТЬЕВ. Знакомство с автором.
1.Расскажите, что стало причиной Вашего прихода в литературу? Какими были первые опыты?
Первая попытка записать услышанное приходится на время, когда я учился в начальных классах.
Мой дед, участник первой мировой войны, любил вспоминать о периоде своего австрийского плена. Один из его рассказов я и попытался оформить на бумаге. Написанное — школьную тетрадь — скатал в трубочку и спрятал на тябле, где её обнаружил молящийся перед иконами дед. «Ты посмотри, что опёсок-то нацарапал!» — хохоча, кричал он матери. Записи мои буквально следовали повествованию деда, которое изобиловало столь крутыми выражениями, что первую мою «повесть» безжалостно уничтожили.
В 7-м классе написал большой приключенческий рассказ о подростке, который вступает в поединок с бандитами. Это «творение» — плод моей неуёмной фантазии. Подобных рассказов было несколько.
Не обошло стороной и желание «слагать стихи», коих я насочинял больше сотни. Первое опубликовал в районной газете в 25-летнем возрасте.
Несколько позже, также в районке, напечатали рассказ «Ехал — не уехал».
2.Кого можете назвать своими литературными учителями?
Читать любил всегда. В юные годы — всё, что попадало на глаза. В литературных опытах пробовал подражать раннему Алексею Толстому. Будучи студентом филфака, перечитал собрание сочинений Ивана Бунина. Потом были Хемингуэй, О’Генри, Чехов, Шукшин. Интересовало, как делается короткий рассказ. Называть этих писателей моими литературными учителями было бы не совсем верно. В литературе наставничество имеет иной характер, чем, допустим, в спорте или на эстраде.
3.В каких жанрах Вы пробовали себя?
Писал рассказы, стихи, сказки, повести, короткие новеллы. Как журналисту пришлось осваивать все газетные жанры.
4.Как бы Вы могли обозначить сферу своих литературных интересов?
Не совсем понятно, что значит «сфера литературных интересов».
5.Какого автора, на Ваш взгляд, следует изъять из школьной программы, а какого — включить в нее?
Современная школьная программа по литературе носит несколько условный характер. Учителю разрешено «творчески» подходить к ней, сообразуясь со своими вкусами и количеством учебных часов.
Но и в этих условиях я не рекомендовал бы (даже для прочтения) романы А. Платонова «Котлован», «Чевенгур», «Ювенильное море». Не потому, что они малохудожественны. Просто для школьников в возрасте 15–17 лет их глубинный смысл недоступен. Нельзя в обязательном порядке (как предписывает программа) изучать «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына. Это — всё что угодно, но только не художественная проза.
Включил бы в программу с 1 по 8 классы А. Гайдара — от «Чука и Гека» до «Судьбы барабанщика».
В старших классах необходимо прочитать А. Дюма.
6.Есть ли такой писатель, к творчеству которого Ваше отношение изменилось с годами кардинальным образом?
Нет.
7.Каковы Ваши предпочтения в других видах искусства (кино, музыка, живопись…)?
Предпочитаю доброе старое советское кино 40–70-х годов. При всей условности это, действительно, классика.
О музыке могу судить лишь на уровне масскультуры. Ближе, конечно, советская эстрада.
В живописи… Не знаю почему, всегда привлекала западноевропейская живопись ХVI века. Продолжают интересовать, например, Иероним Босх и Питер Брейгель.
8.Вы считаете литературу хобби или делом своей жизни?
Мечтал, чтобы стала делом жизни, а получилось — лишь хобби.
9.Что считаете непременным условием настоящего творчества?
Конечно, необходима внутренняя свобода. Не должно быть самоцензуры (кроме нравственной), политической зашоренности, боязни пойти наперекор устоявшимся стереотипам.
Отсутствие нужды. Постоянная дума о хлебе насущном убивает творческий порыв. Впрочем, наверное, есть и такие писатели, которые, не обращая внимания на голодных детей, ничего больше не делают, кроме как трудятся над «великим романом в стол»…
Наличие свободного времени (для тех, кто пишет прозу).
10.Что кажется Вам неприемлемым в художественном творчестве?
Смакование низменного и тиражирование пошлости.
11.Расскажите читателям «Паруса» какой-нибудь эпизод своей творческой биографии, который можно назвать значительным или о котором никто не знает.
К своим сорока годам я всё ещё не вышел за уровень районной газеты. Печатался там регулярно, но только там и нигде более. Не предпринимал и попыток пробиться в какой-либо московский журнал или областную газету.
Ответственный секретарь нашей «районки» в 1995 году по своей инициативе послала несколько моих стихотворений в региональный еженедельник «Литературная Кострома», который опубликовал два из них. После этого меня «заметили», стали приглашать сначала на кустовые, затем областные литературные семинары. Начали печатать в коллективных сборниках. Через несколько лет областная писательская организация рекомендовала мне издать свою книжку прозы.
Факт публикации двух стихотворений в «Литературной Костроме» оказался поворотным в моей творческой биографии.
12.Каким Вам видится идеальный литературный критик?
Компетентный, не ангажированный, умеющий оценить художественное, исходя из текста.
13.Каким Вам видится будущее русской литературы?
В такой стране, как современная Россия, по определению, не может быть «большой литературы». Будут писатели, будут романы и повести для узкого круга. Но того, что случилось в литературной жизни России ХIХ и ХХ веков, уже навряд ли стоит ожидать.
14.Есть ли у Вас рекомендации для молодых студентов-филологов?
Внимательно и много читать русскую и зарубежную классику.
15.Каковы Ваши пожелания читателям «Паруса»?
Всегда помнить, что в океане написанного и опубликованного есть добротная художественная литература, которая публикуется в таком серьёзном журнале, как «Парус».
