К 90-летию со дня смерти А.Блока: Николай ВАСИЛЬЕВ. Блок помогает мне жить.

Провожая День рождения Александра Блока в ноябре, вспомним, что в уходящем 2011 году исполнилось 90 лет с тех пор, как поэта не стало. Журнал «Парус» приглашает своих постоянных авторов принять участие в Круглом столе и предлагает высказаться по следующим вопросам:

Какую роль сыграла поэзия Блока в Вашей читательской жизни?

Что привлекает (или отталкивает), обращает на себя Ваше внимание в блоковской поэзии и его творческой судьбе в первую очередь?

«Интеллигентный» Блок или «народный» Есенин? В одном из старших классов средней школы учащимся предложили написать сочинения о Блоке или Есенине (по выбору). 22 человека написали о Есенине, 3 — о Блоке.

Как Вам кажется, актуальна ли для сегодняшнего читателя поэзия А.Блока?

Удалось ли, на Ваш взгляд, А.Блоку затронуть струны русской души?

Видится ли Вам сегодня Блок поэтом-пророком?

______________________               

Поэзия Блока показала мне, что есть не только поэзия «обнаженного русского чувства», но и поэзия, требующая приложения твоих собственных усилий. Резонанс гениального блоковского подтекста и собственного любовного напряжения дал неисчерпаемый источник радости, открытий, вдохновения.

Меня увлек путь Блока от инфантилизма, дряблости, «лиловых туманов», тепличных условий к мужественности, выверенности слова, обогащенного, однако, глубиной лучшего в символизме. От мальчика с бантиками, розовощекого херувимчика — к мужику в жизни и литературе, путь от дворянской идиллии к «нищей России», к «беспощадному свету дня». К приятию и неизбежности возмездия.

Поздний Есенин и поздний Блок — вот мой выбор. Пора, когда у того, и у другого иссякли темы сусальной России и сусальных ангелов. Следовать выбору одного лишь имени — значит трагически обеднять себя. Это всё равно, что служить какой-нибудь одной партии. Это значит неизбежно обрезать линию горизонта, ограничивать видимость, разрывать связи с другими поэтическими мирами, с другими хорошими людьми. Это значит не стоять под звездами, а сидеть в глухом и темном колодце. Есть легкость в первом прикосновении к Есенину, которая чаще всего обрывается после школы. Легкость и вызвана тем, что Прасолов назвал «живое обнаженное русское чувство». Легкость эта обманчива. Она требует мужественного шествия к сердцевине поэзии Есенина, к его вершинным «Анна Снегина», «Страна негодяев», маленьким поэмам…

Есенин ударяет сразу, поэзия Блока требует развития мускулатуры души, некоей настройки, тренировки приятия различных уже поэтических миров, иногда — мало соприкасающихся. НО это не значит вовсе, что большинство понимают и знают Есенина, — это даже совсем не так. Больше внешнего, поверхностного, неглубокого прочтения. Любви по инерции. Любви без постоянного ввинчивания в его поэтические миры. Блока на таких лошадках уже не вывезешь. Нужна шлифовка интуиции, развитие музыкального слуха, постижения и других поэтических миров, понимания и приятия их многообразия. Блока без культуры не возьмешь.

Блоковская поэзия актуальна для читателя, если для него вообще актуальна поэзия. «И славен буду я, доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит» — всё остается на своих местах. Моя любимая точка русской истории — Поле Куликово. Чтение блоковского знаменитого цикла заменяет мне своей прозорливостью, заглядыванием в глубинное многие исторические тома. Блок помогает мне жить. Он «поддержка и опора» в моей жизни. Как не проорать весной его «О. весна без конца и без краю!»?! С возрастом всё привлекательней для меня становятся его дневники.

Удалось ли А.Блоку затронуть струны русской души? Да, только его меньшей части. Тут пальма первенства у Есенина, это очевидно. Но это так же ничего не решает в отношении их нужности и славности для каждого их нас, — сокровенных и на особицу.

…Нет поэтов-пророков. Есть поэты, гениально воплощающие в своих произведениях свершившееся и свершаемое. Раньше я думал иначе. Теперь уверенно думаю. Что разговоры о «пророках» от лукавого. Всё. Что Блок сказал «пророческого», как уверяют с придыханием любители остренького, всё было в блоковской действительности, в его настоящем. Другое дело, как это «предвиденное» развивалось, куда пошло, в каких масштабах… Область досущего субъективизма… Блок гениально отразил настоящее, отбрасывающее зловещие отблески на будущее. Но это будущее уже родилось. Его можно было пощупать руками, как обгоревшие корешки книг из его библиотеки.