Лариса СИДЕР. Две телеграммы. Век XX и век XXI: Константин Паустовский и Дмитрий Кремнёв.

 

Попытка сопоставительного анализа

(научный руководитель — Владимир ПЕДЧЕНКО)

В двенадцатом номере газеты «Литературная Россия» за 2011 год опубликован рассказ Дмитрия Кремнёва «Последний день Елены Николаевны», который, говорится в аннотации, был признан лучшим в номинации «Проза» при проведении литературной премии имени Демьяна Бедного. Автор краткого отзыва Д.В. Чёрный не скрывает того, что очередное весомое слово в современной прозе было сказано не без опоры на классику, пусть и относительно современную. Писатель и журналист называет несомненное, но, думается, не самое очевидное сходство рассказа Кремнёва с произведением А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

Читая же и перечитывая этот короткий, легко написанный, и, казалось бы, незамысловатый рассказ, находя в нём новые интересные параллели с программными произведениями, известными многим современным школьникам, хотелось бы ответить для себя на основной вопрос: является ли «Последний день…» Кремнёва дебютом самостоятельным, говоря языком Куприна, — не последним, или же перед нами лишь умело сделанная компиляция, очередной постмодернистский коллаж, кроссворд для тех, кто считает себя читающей интеллектуальной элитой.

Думается, что уже имя героини, вынесенное в заглавие, подобрано не случайно. Именно так зовут главную героиню романа М.А. Булгакова «Белая гвардия», Тальберг-Турбину. Хоть отчества у них разные, но всё же у обеих героинь есть немало общего. Оба произведения затрагивают тему потомственной русской интеллигенции, живущей в переходное, суровое время. На эту связь указывает, например, такая художественная деталь, как «старинный, дореволюционной работы секретер» в квартире Елены Николаевны, который чем-то сродни булгаковскому абажуру, носителю правды «кремовых шор». «Международный авиаконверт советских времён» с письмом Елены Николаевны дочери Людмиле, в свою очередь, также символизирует весточку из прошлого в настоящее, которой, как выясняется в финале, увы, не суждено дойти.

Ещё одна примечательная художественная деталь — семейный альбом с фотографиями, неслучайно названный фотолетописью, которую в последний раз в жизни просматривает главная героиня. Он рассказывает о трагических судьбах членов семьи Елены Николаевны: о сыновьях, погибших в Афганистане и Чернобыле, а также о застреленном в начале девяностых несговорчивом муже. Имя, профессия и в чём-то судьба последнего сближают его с Алексеем Турбиным, погибшим в пьесе «Дни Турбиных», но выжившим в романе «Белая гвардия», и при этом подчёркивают духовную, почти кровную по силе близость между мужем и женой в рассказе Кремнёва.

Безусловно, в основе сюжета «Последнего дня…» лежит программный рассказ К.Г. Паустовского «Телеграмма». Те же сходные ситуации, схожие характеры и, казалось бы, один финал. Но, беря за основу образ Катерины Петровны, дочери вымышленного известного художника, Кремнёв не пытается, подобно Паустовскому, изобразить свою героиню личностью исключительной, чья жизнь сильно отличается от существования соседей-обывателей. Паустовский возвеличивает Катерину Петровну, упоминая подарок Крамского её отцу и виденные ею похороны Виктора Гюго. Он также подчёркивает сомнительные недостатки других однобоко изображённых персонажей. Так, деньги, которые регулярно высылает дочь Катерины Настя, изображены лишь как откуп от матери. Равнодушное же отношение соседки Манюшки к подаренным Катериной изысканным безделушкам выглядит лишь как неуважение к прошлому героини.

Д.В. Чёрный как бы случайно дважды оговаривается, называя начинающего писателя, живущего уже двадцать лет не при советской власти, и его героиню ленинградцами. Ленинград Паустовского — это город вечной суеты, в которой даже отзывчивые люди, вроде Насти, часто забывают о тех, кто в них действительно нуждается. Ленинград Кремнёва — это характеры старой закалки, которые остались в меньшинстве и словно бы вновь переживают блокаду уже со стороны чуждых им новых порядков. Духовная близость повествователя к своей героине проявляется и в скупом, но выразительном языке, в котором отсутствуют новые жаргонные слова при описании пороков злободневности.

Раскрывая эти пороки, Кремнёв не обличает своих персонажей, но сочувствует, пытается помочь им спастись. Он жалеет завязшую в «потребительском раю» Западной Европы дочь Елены Николаевны Людмилу, вышедшую когда-то замуж по расчёту, а затем так же расчётливо продающую себя ради очередной выгодной сделки для итальянской фирмы, в которой она работает. Он дóбро и снисходительно называет детским именем Валя местного «юного шалопая», который скрывает чувство собственной незрелости подчёркнуто развязными словами и поведением. Он с грустью упоминает о том, что пятнадцатилетняя Катя, соседка Елены Николаевны, возможно, переступила грань дозволенного в своих отношениях с этим «вождём местной гоп-компании» (Об этом говорит следующая строка: «Две женщины, юная и пожилая, вышли во двор-колодец»).

Примечательны в обоих произведениях сцены смерти и похорон главных героинь. Развязка «Телеграммы» опровергает изначальное утверждение о том, что Катерина Петровна доживала свои дни в полном одиночестве. Её в последний путь провожают все жители деревни, от которых она сама невольно отстранилась, замкнувшись в своей печали, в своём «мемориальном» доме. Именно они, как выясняется из скупых слов старой Матрёны, болели вместе с Катериной душой и сердцем все эти долгие дни и месяцы. Именно они невольно побудили юную учительницу подарить почившей прощальный поцелуй, который не смогла донести сама спешащая дочь Нина.

Сцена же гибели Елены Николаевны поднимает проблему маленького человека и, как ни странно, позаимствована из рассказа А.П. Чехова «Смерть чиновника». Героиня погибает от шока («Будто что-то оборвалось внутри у Елены Николаевны»), вызванного окриком нового соседа, «господина с <…> брутально выпирающим подбородком и маленькими, беспокойно бегающими туда-сюда чёрными глазками», загородившего ей путь в подъезд своей иномаркой. Но и здесь Кремнёв остаётся собой, иронически изобразив не невольную жертву, а её палача, позорно сбежавшего с места преступления, растерявшего остатки мнимого, искусственного превосходства при столкновении с настоящей смертью настоящего человека. Настоящая смерть Елены Николаевны и её последние, ставшие прощальными слова, обращённые к Кате: «Спасибо, милая. Ты для меня как внучка» — также помогают девушке и нравственно повзрослеть, и внутренне очиститься, и даже отчасти искупить грех бесплодной Людмилы, посчитавшей приезд на похороны матери материально невыгодным.

Завершая свои наблюдения и размышления, хотелось бы закончить несколькими пожеланиями, обращёнными к каждому умеющему сопереживать человеку, в том числе и к себе. Во-первых, чтобы число добрых и отзывчивых читателей в нашем мире постоянно росло, а число талантливых литераторов, умеющих не брать всё самое лучшее у предшественников, а учиться у них, — не убывало. Во-вторых, чтобы достойные произведения, художественные послания писателей, находили нужных адресатов своевременно, а не спустя десятилетия. И, наконец, в-третьих, чтобы жестокая правда о забываемых детьми родителях со временем стала исключительно достоянием художественной литературы, оставаясь мудрым предупреждением, лекарством от чёрствости, а не запоздалым разоблачением.

Project: 
Год выпуска: 
2012
Выпуск: 
13