Александр ДЬЯЧКОВ. Знакомство с автором

1.Расскажите, что стало причиной Вашего прихода в литературу? Какими были первые опыты?

Я думаю, причиной моего прихода в литературу стала русская рок-музыка. Больше десяти лет назад, в конце девяностых, когда мне было 16–17 лет, я страстно увлекался русской роком. Особенно мне нравилось творчество Бориса Гребенщикова и группы «Аквариум». Я начал писать стихи, во всём подражая своему кумиру, поэтому у меня получались не стихи, а скорее тексты несуществующих песен. Первые мои тексты были не просто плохими, они были чудовищными! Смело могу сказать, что десять лет моей жизни ушло на то, чтобы научиться писать. Сейчас, как правило, передо мной не возникает проблемы, как выразить ту или иную мысль, как зарифмовать и т.д. Передо мной стоит вопрос: О ЧЁМ я хочу написать. Тогда же всё было по-другому: я бодро начинал, рифма уводила меня в сторону, потом терялась, сбивался ритм, и я заканчивал в совершенно неожиданном для себя месте, а то и вовсе не мог закончить.

2.Кого можете назвать своими литературными учителями?

Геннадий Шпаликов, Владислав Ходасевич, Александр Башлачёв, Александр Ерёменко, Юрий Кузнецов, Ёса Бусон.

3.В каких жанрах Вы пробовали себя?

Я пробовал себя во всех жанрах. Но профессионально занимаюсь только поэзией. Дара, например, к прозе, я не ощущаю в себе совершенно. Мне кажется, что проза гораздо сложнее поэзии. В стихах всегда есть какие-то рамки: размер, рифма в конце строки и т.д. В прозе же таких рамок нет, и уже над первым же предложением я «зависаю» в недоумении. Как написать? «Он вошёл в комнату», «в комнату вошёл он», «он в комнату вошёл» или «вошёл в комнату он»? Что касается драматургии, то я мечтаю написать пьесу. У меня есть одна драма, над которой я работаю уже несколько лет. Но, думаю, она никогда не будет закончена. Я чувствую, что мне не хватает таланта, знания сцены, опыта... Уверенно я чувствую себя только в поэзии и, думаю, что с меня вполне хватит и её.

4.Как бы Вы могли обозначить сферу своих литературных интересов?

Мне нравится поэзия и всё, что с ней связано.

5.Какого автора, на Ваш взгляд, следует изъять из школьной программы, а какого — включить в нее?

Этот вопрос вне моей компетенции.

6.Есть ли такой писатель, к творчеству которого Ваше отношение изменилось с годами кардинальным образом?

Когда я в 2003 году поступил в Литинститут, я не читал НИ ОДНОГО стихотворения Николая Рубцова. Это было связано с тем, что в Екатеринбурге, откуда я приехал, очень сильна, так скажем, либеральная ветка русской поэзии. Я знал Бродского и Мандельштама, Георгия Иванова и не знал Есенина, Рубцова, Юрия Кузнецова. К нему я, кстати, и попал на семинар. Проведя у нас несколько занятий, Юрий Поликарпович умер. Но я с благоговением храню в памяти воспоминания о нём. Благодаря Литинституту и встрече с Кузнецовым, моя однобокость в вопросах литературы выправилась. Я увидел так называемую патриотическую ветку русской поэзии. Я обрёл КРУГОЗОР. Сейчас мне дороги обе эти ветки. Я пытаюсь идти своим — третьим — путём, объединив в своём творчестве достижения и тех, и других.

7.Каковы Ваши предпочтения в других видах искусства (кино, музыка, живопись…)?

Я увлекаюсь музыкой, сочиняю песни. Стараюсь не класть свои стихи на придуманные мной мелодии, а отдельно писать тексты для песен. Поскольку текст и стихотворение — вещи совершенно разные и живут по своим, не похожим друг на друга законам. У меня даже есть своя рок-группа: «Свободное время». Мы существуем около года, больших достижений пока нет, но у нас грандиозные планы.

8.Вы считаете литературу хобби или делом своей жизни?

Хобби для меня — преподавательская деятельность, которой я зарабатываю на жизнь. Дело всей моей жизни — поэзия, которой я ничего не зарабатываю. Вот такой перекос. Но кто знает, может быть, этот перекос делает мою любовь к поэзии чище, благоговейнее. Вспомните советские времена, когда в поэзию попали случайные люди, прельщённые льготами, распространявшимися на литераторов. Время, конечно, расставило всё на свои места, но сколько они попили крови у Пастернака, того же Рубцова и многих других настоящих поэтов.

9.Что считаете непременным условием настоящего творчества?

Два компонента: талант и труд. Талант даётся от Бога, и он либо есть, либо его нет. Труд — твоё личное усилие. Поэтический дар, вообще дар художника — это драгоценный камень, требующий огранки. Он дан тебе свыше, но огранить его, отшлифовать должен ты сам.

10.Что кажется Вам неприемлемым в художественном творчестве?

Богохульство, кощунство, цинизм, спекуляции на духовных темах. Непрофессионализм и лукавое отношение к своему призванию.

11.Расскажите читателям «Паруса» какой-нибудь эпизод своей творческой биографии, который можно назвать значительным или о котором никто не знает.

Когда в 2001 году я впервые приехал в Москву, я познакомился с интереснейшим поэтом-восьмидесятником А. В. Ерёменко. У него, в маленькой комнате с окнами на Патриаршие пруды, я и остановился. Мы, по печальной русской традиции, выпили водки, и Александр Викторович сказал слова, которые изменили мою поэтическую судьбу. Он сказал, что религиозное искусство кажется ему невозможным. Или молись, или пиши — так он выразился. И мне, разумеется, сразу же захотелось доказать обратное...

Прошло десять лет, и я могу уверенно сказать — религиозная поэзия возможна. Правда, она очень сложна. И от механического вмонтирования в стихотворение слов «Бог», «мать», «родина» оно, стихотворение, не делается религиозным. У меня накопилось много мыслей по этому поводу. Но чтобы не загружать анкету своими размышлениями, поделюсь с вами одной мыслью, кажущейся мне самой главной. В поэзии нужно сломать установку: я — хороший. Автор ощущает себя хорошим, что вполне естественно для человека. Читатели тоже ощущают себя хорошими людьми. Возникает парадоксальная ситуация: автор описывает зло, которое происходит где-то и с кем-то и никак не касается ни его, ни читателя. Можно ли изменить эту ситуацию? Я думаю, можно. Нужно перестать автору ощущать себя хорошим, нужно увидеть — и не просто понять это умом, но пропустить через сердце — тот факт, что я — плохой. Увидеть это помогает Православие. Что же даёт эта новая установка? Во-первых, автору становится необходим Господь, ибо Он один может избавить человека от зла. Во-вторых, автор начинает бороться не с абстрактным злом где-то и в ком-то существующем, а с реальным злом внутри себя. В-третьих, через сопереживание читатель втягивается в процесс покаяния. Прямым назиданием этого не добиться никогда! Нужно, если так можно выразиться, подставиться. Рассказать читателю о себе нечто, что в обычном разговоре, может быть, было бы стыдно рассказать. Нужно исповедоваться. Тогда читатель скажет самому себе: а ведь и со мной это было, и я тоже грешил, и я тоже плохой, что делать? Короче говоря, нужно перестать разделять свою жизнь, свой внутренний мир, полный (чего уж скрывать) мерзости и нечистоты, и своё искусство, куда не проникает практически ничего из того, чем мы живём на самом деле. Но сделать это нужно не для того, чтобы упиться фактом своей «плохости». А для того, чтобы вместе с читателем приобрести смирение, покаяться, стать чище, а значит стать ближе к Богу.

12.Каким Вам видится идеальный литературный критик?

Отличный вопрос! По моему ощущению, проблема современной русской литературы даже не в том, что нет писателя, а в том, что... нет читателя. Нет читателей, которые могли бы во всей полноте понять замысел автора. А ведь критик, это прежде всего вдумчивый читатель. В наше время на критика ложится величайшая ответственность: многие читатели посмотрят его глазами на того или иного автора.

13.Каким Вам видится будущее русской литературы?

Я мечтаю о плеяде религиозных поэтов. Глубоких, тонких, парадоксальных. Которые писали бы не от «духа века сего», а от Святаго Духа. То есть вдохновлялись не в переносном смысле, а в прямом. Когда мне говорят, что всё уже открыто и всё написано, я только грустно усмехаюсь и пожимаю плечами. Линия религиозной поэзии, такая, какая мечтается мне, практически не разработана в русской поэзии... Но в реальности, я думаю, нас ждёт деградация литературы.

14.Есть ли у Вас рекомендации для молодых студентов-филологов?

Вопрос вне моей компетенции.

15.Каковы Ваши пожелания читателям «Паруса»?

Друзья, не зацикливайтесь на каком-нибудь одном поэте. На Пушкине, например, или Бродском. Русская поэзия — это роскошно накрытый стол, где найдётся яство на любой вкус. Читайте русскую поэзию, любите её, ибо в лучших своих проявлениях она — тот мостик, который ведёт нас к вере, к Богу, к спасению души.