Ольга КОЛОВА. Часть волнения земного

ВЕДОМО

— Эй! Бабка Нюра, здравствуй! Как живешь-то?

— Да ничево, малинушка... живу...

Дает Господь, — дак жаловаться пошто?

Живу себе, покуда призовут.

Аль это Оля? Я и не признала...

Дай погляжу... И правда — Оля. Ну,

Совсем слепая баушка-то стала,

Того мотри, блудиться уж начну.

Да, слава Богу, ноги ешшо ходят, —

Все дивятся, что не догонишь, мол.

Восемьдесят седьмой сравнялся годик.

Да-а, с сентября восьмой уже пошел.

— Козушку-то, баб Нюра, ты всё держишь?

— Ну ве-е-домо! А как я без нее?

Козушка что подружка. Аль зарежешь?..

Какое в одиночку-то житье?!

— И молочко свое...

— Вот накружи-и-ла...

Веть ялова — поди, четвертой год!

Подумала — суягна, запустила,

А та травы натяпала в живот,

Вот и раздуло лешую. Ну, ладно,

Живи. Мне всё охотнее с тобой.

А летом-то и вовсе мне повадно:

Поду куда — она везде со мной.

Овца вот ешшо есь да пара кошек...

— А по воду-то тяжело, поди?

— Да веть недалеко. Господь поможет!

Увидит кто — «Эй, бауш, погоди!»

И донесут, и в лесенку подымут,

Да много ли мне надо-то воды...

Ковш на себя да ковшик на скотину.

Вот накормлю — и все мои труды.

— Зато встаешь-то ты, поди-ка, рано?

— Да полно! Как проснусь, так и встаю.

Ну, ведомо, в потемках. А устану,

Кода смеркнется, — Господу пою...

 

И «Отче наш», и «Верую» читала

Мне бабушка на лавке средь села.

И, кончив, начинала все сначала.

Молитва в ней дышала и жила,

И теплота из глаз ее лучилась:

Душа дарила миру свой покой.

Казалось, что на всё сходила милость,

Когда она трясущейся рукой

Себя знаменьем крестным осеняла...

И службе этой стала помогать

Часовенка, что рядышком стояла

И ведала, как надо ей стоять.

К ней, бедной, превращенной в ларь казенный,

Служившей торгоскладом туш мясных,

А ныне — ветхой и опустошенной,

Был бабкой обращен духовный стих:

«Боже праведный, великий,

Научи, как в мире жить.

Обнови мне дух, Владыка,

Помоги врага любить.

Дай мне, Господи, уменья

Все обиды забывать,

Научи меня смиренью

Крест нести и не роптать».

 

СТАРИК

Устал и сгорблен этот человек, —

Груз непомерный беспрестанно давит.

Он вынес на плечах тяжелый век

И не найдет, куда его поставить.

 

***

И на день солнце пропадет в снегах,

Оставив мир невыносимо белым,

И невозможно заниматься делом:

Что ни возьми, все смётано в стога,

Заметено.

Что ж — слушать тишину,

Звенящую над погребенной пашней?..

Шагнуть в застывший мир легко,

бесстрашно,

Не разрешив надежды на весну?..

И всё принять заснувшим навсегда,

Найдя себе приют в безмолвье

мглистом...

Но завтра солнца луч,

сверкнув, как выстрел,

Разрушит все, и дрогнут холода.

 

***

Как бестолково и смутно живем!

В годы безверия жутко родиться.

Во поле вьюга огромною птицей

Машет отчаянно белым крылом,

Словно зовет за собою. Куда?

Разве во мгле отыщу я дорогу?..

Вновь обращаюсь с молитвою к Богу —

Явлена будь, путевая звезда!

 

***

А ты, осинка-трепетунья, —

Еще не трепетица ты,

Ты — ветреная лопотунья:

Про травы, солнце и цветы

В неведенье своем бормочешь,

Не различая явь и сон...

Но вот срывается листочек

С тревожных вознесенных крон.

Слетело трепетное слово,

Тебе невнятное пока.

То — часть волнения земного

За все грядущие века.

 

***

Неизбывна суета.

И — смятенье... И тревога.

Тяжесть вечная креста,

Непредсказанность итога,

Что зависит не от нас.

Но и мы с судьбою в доле!

Выбор — наш, и наша воля,

Остальное Бог подаст.

Project: 
Год выпуска: 
2012
Выпуск: 
17