Александр НЕСТРУГИН. Слова к молчанию прижались

 

***

 

Много ли значит он, вид из окна —

И затуманен стеклом, и не нов?

Вид, что упрямо хранит племена

Вётел разлатых, талов и тернов…

 

Вид, что окну твоему надоел:

Луг, огород, и ещё огород.

Речка. И всхолмий ликующий мел,

Что на поруки безвестность берёт.

 

Зябнущий прочерк лесной полосы —

И горизонта округлый нажим…

Стёжка, которую ты на весы

Века — с туманом речным — положил.

 

Время забыло друзей имена.

Имя страны ветер носит листвой.

Он же всё ловит, тот вид из окна,

Взгляд неотрёкшийся стынущий твой…

 

 

***

 

— В центре обрезали тополя, видел?

— Так пусто стало…

Из разговора

 

Райцентр, меня прижми

К ветвям своим недужным.

К тому, что меж людьми

Стихает ветром южным,

Ещё порой скользя

Застенчиво по лицам…

Что выказать нельзя

Усмешливым столицам.

Беда идёт горой,

А мы пойдём — долиной.

…Верни мне прежний строй —

Хотя бы тополиный!

Верни мне воздух твой,

Не «измы» и не культы…

Подёрнулись листвой

Белеющие культи,

Но минет век — иль год —

И снова взвизгнут пилы.

Верни мне воздух — тот,

Что только вместе пили…

 

 

***

 

Ни конторы нет, ни гаража,

Ни колхоза нынче, ни зарплаты...

Пахари уходят в сторожа,

На подсобы едут, на подхваты.

 

Вроде — на чуток, не навсегда,

Только жизнь давно чужда идиллий.

Пахарей уводят в города,

Как в полон когда-то уводили…

 

А в полоне — знамо, не глазей! —

На «лесах» скользя, канавы роя.

…Мчит битком набитая «Газель»

Вглубь вахтовладельческого строя.

 

Темень встречным светом, как ножом,

Полоснёт, без всякой задней мысли, —

И отрежет мужиков от жён,

От детишек, что на шее висли.

 

И — на две недели, на века? —

Замышленье бунта и побега,

Смена — «от пинка и до пинка»,

Вместо той — от снега и до снега.

 

 

***

 

Лишат тебя чинов, наград, щедрот —

Не возропщи: и это Божья милость.

И родина неслышно подойдёт,

Что всё тебя как будто сторонилась.

 

Ну, сторонилась — это ты решил…

Когда тебя к вершинам возносила —

Под гул турбин, под тихий шёпот шин —

Ты думал — о, божественная сила!

 

А родина — она тебя ждала:

Из дней чужих, как с дальних побережий.

И сон твой бередила, и была —

Забытая почти — твоей бережей.

 

И ведала, что ты не тать, не вор,

Как ни линяй — не свой картавой стае,

И потому смахнут тебя, как сор,

Со Спасской башни ввечеру взлетая.

 

И будешь ты искать огня, жилья

Не за морем — за ближнею излукой.

…И станет рядом родина твоя —

Перед людьми одна тебе порукой…

 

 

***

 

Что было с нами, я забыл…

А что шептали клёны, помню.

Как ближний листья теребил,

Как уводил куда-то полночь…

 

И мне хотелось так шептать,

С тем шёпотом до края сжиться,

И шелестеть, и облетать,

Листвой у ног твоих ложиться…

 

 

ОТВЕТ

 

Да, мои глаза всегда темны!

На пологий берег я не езжу…

Да, осокори мои верны,

До конца верны крутобережью.

 

Кто-то обожает пастилу

И всегда глазами ищет сдобу…

Ты вот — прислоняешься к стволу,

Я же, глядя в дальнее, — к ознобу…

 

 

***

 

Зима — вприщур, не понарошку...

Лёд на реке. Тоска в жилье.

И тянет лес, и луг, и стёжку

Позёмка — прямо к полынье…

 

 

***

 

Здесь, где филин лает на луну,

Здесь, где лес-валун и листьев пена,

Я держу свои слова в плену —

И зову, зову бежать из плена!

 

Этот луг до самых звёзд открыт,

И раскрыты звёздные скрижали.

Но повсюду лунный свет стоит,

И слова к молчанию прижались…

 

 

***

 

Уходит с равнин,

Гаснет свет за рекою.

…А мука стремнин

Стала мелью-мукою.

 

Ей тяжкой волною

Белеть намывною…

Простившись со мною.

Оставшись со мною.

 

Белеть и белеть,

Зарастая равниной.

Болеть и болеть

В моём взгляде — стремниной…

 

 

***

 

Остатки дней перебирая,

Не струшу и не разревусь:

Осокори идут по краю

Туда, где в небо я сорвусь…

 

Я горько жил, шептал — коряво,

Но ты — не режь и не крои:

Белеть во тьме осокорями

Пытались горести мои.

 

Их времена не пожалеют,

Вихрясь… Но нынче, так и знай,

Они — где самый край, белеют.

Они его и держат, край…

Project: 
Год выпуска: 
2013
Выпуск: 
20