Елена СОЙНИ. Станет время струной

 

***

 

Восьмое марта — праздник...

рыбаков,

и выходной, и лед еще не тонок.

Едва собравшись, засветло, спросонок,

спешат мужи из теплых уголков

 

туда, где снег блестит, как чешуя

зеркального с отливами леща, и

туда, где лунки маленькой края

огромную Вселенную вмещают,

 

где прикипает к удочке душа

и замирает в ожиданьи зова,

где жизнь в любую морось хороша

с уловом и без всякого улова.

 

 

***

М.Б.

Чудодействовать — это непросто,

но однажды в начале весны

над растаявшим льдом у погоста

воскреси мои детские сны.

 

Я смогу чудодейством ответить,

незаметным для тысячи глаз,

и не будет на всем белом свете

двух скитальцев счастливее нас.

 

 

***

 

Не первый раз, не первый год —

случается, и мне везёт.

Встречая зимнюю зарю,

ушедший век благодарю

за то, что вспыхнули в пургу

три алых розы на снегу.

Возможно, их волшебный свет

мне озарит ещё сто лет.

Я рада вечеру и дню,

я утро каждое ценю —

Услышу — и душа светла:

— Любимая, как ты спала?

И ничего важнее нет,

чем твой вопрос и мой ответ.

Вот сказка, что коснулась нас

звеном в цепочке двух пространств.

Пусть держится земная ось

на этом:

— Как тебе спалось?

 

 

***

 

Когда ворвётся крошечной звездой

в твою судьбу живой комочек света,

когда сердца одним теплом согреты,

как две струны мелодией одной —

 

научишься и ползать, и летать,

и спину гнуть, и, обретая гордость,

в себе откроешь царственную стать

и самую плебейскую покорность.

 

Пойдёшь своей любви наперекор,

слезами без молитв начнёшь молиться

за каждый дочкин вдох, за каждый взор

ещё не оперившейся Жар-птицы.

 

 

ИЛЬИНИЧНА

 

На фотоснимке добрый, твёрдый взгляд —

Ильинична — мать девяти солдат.

Так вышло, мы встречались только раз.

Что помню я? Взгляд бабушкиных глаз,

её калитки из ржаной муки,

прикосновенье теплое руки...

Конечно, помню сказки о морях,

не о принцессах — о богатырях.

Но мне, трёхлетней, было невдомёк,

зачем носила бабушка платок

лишь чёрный? Я, сказать начистоту,

хотела сдернуть эту черноту.

Однажды я платок под тюфяком,

проснувшись рано, спрятала тайком.

Бабуля встала, ищет — не найдёт,

другой платок из тумбочки берёт,

такой же чёрный, но еще черней...

Откуда знать мне — шестерых парней

домой, на берег Северной Двины,

не дождалась Ильинична с войны.

 

 

***

 

Ничего уже святого

на Руси моей Святой...

Вот и выкинуто слово

из печальной песни той,

 

что, казалось, будет вечно

литься с синей высоты...

На каком другом наречье

о любви зашепчешь ты?

 

Ни небесного, земного,

собранного в узелке —

жаль потерянного слова

на родимом языке.

 

Но разбуженная хрусткой

перекличкой воронья

по ночам кричит по-русски

дочка финская моя.

 

 

НА СМЕРТЬ МАМЫ

 

Синичка, приспусти свои крыла,

уткни свой клюв в кору на ветке голой

и помолчи. Она не умерла,

а тоже стала птицей в мире горнем.

 

Такой любви нам больше не сыскать,

и в нежности её прикосновений

мы ощутили Божью благодать

и доброе на жизнь благословенье.

 

 

ВЕРЕ РЫЖОВОЙ

 

Великою тайной владеет художница Вера,

ей за девяносто — идём не спеша по мосту,

пред ней изумленно стихают балтийские ветры,

и, благословляя, глядят на её красоту.

 

Художнице Вере подвластно пространство и время

не каждой богине такое под стать волшебство —

в глазах её словно в безоблачном небе апреля

пленительный свет и восторг, и любви торжество.

 

Художница Вера, позвольте побыть с Вами вместе,

готовить палитру для росписи чашек и ваз,

пусть первая скрипка играет Вам из поднебесья,

смычком направляя о юности Вашей рассказ.

 

 

***

 

Не отвергай, тебе привидеться

смогу тибетскою провидицей,

но лучше — северной провинцией,

с такою северной судьбой.

 

Свою подругу — ночь бессонную,

белёсую и невесомую,

с росою чистою, бессолою,

я приведу тогда с собой.

 

С улыбкой царской, независимой

не называй меня завистницей.

Россия держится провинцией

и русской женщиной любой.

 

 

***

 

Мы втянуты в нелепую игру —

у игроков ни родины, ни хлеба...

Поэзия пришлась не ко двору,

но что ей двор, когда ещё есть небо?

 

И есть земля без имени, в слезах,

измученная играми без правил,

что ни вещун, то ей пророчит крах,

за грех какой её Господь оставил?

 

Но колдунам ответит окоём,

откликнутся весенние рассветы.

Пророков нет в отечестве своём,

но есть в своём отечестве поэты.

 

 

***

 

Прео6ражаясь каждое мгновенье,

осенний день уходит. Торопись,

сегодня не возьмёшься ты за кисть —

наутро не увидишь повторенья.

 

Неистово, своей дождавшись власти,

враждует ветер с листьями всерьёз,

минута — и в кружении берёз

запутаются солнце и ненастье.

 

Бери скорей эскизную тетрадь —

двух листопадов не похожи лица.

Уходит, не умеет осень ждать,

в рисунке помоги ей повториться.

 

 

***

 

О, эти искры маленьких грибов,

сверкающих, как звёзды под травою,

сплетение ветвей над головою,

хруст лежняка, стук сердца и шагов.

 

Как хорошо идти в лесу след в след

за грибником, чей взгляд суров и зорок.

И я иду среди ложбин и горок,

дышу, люблю — и проживу сто лет!

 

 

***

 

Когда падает небо грозой на солёные скалы,

когда зверь по тропе незнакомой петляет в лесу,

в этот огненный час я начну свою песню сначала,

сотворю тебя, время, и вечности в дар принесу.

 

Станет время струной, станет время строкой и ступенью,

на пути к незабудке лесной, что давно меня ждёт.

Пробуждайся, земля, я тебя сберегу, я успею.

Своей песней согрею в ненастный и ветреный год.

 

 

БЕЛЫЕ ПТИЦЫ

 

Как похожи вы, белые птицы

с самых разных земных берегов.

Здесь во льдах, среди вечных снегов,

что заставило вас приютиться?

 

Ни оттаять — короткое лето,

ни согреться — остудят ветра.

Внемля зову рассвета,

собираются чайки. Пора.

 

В разных стаях отправятся снова

к берегам отдаленных морей.

Солнцем сдержанным, солнцем суровым

напоследок их, Север, согрей.

 

 

***

Ю.Т.

Сбереги мне озеро до тепла,

с берегом берёзовым у косогора.

С первыми морозами я ушла,

но вернусь с последними — это скоро.

 

От зверей смородину приукрой,

помнишь, как нам сладостно было с нею?

А с черникой, собранной тобой,

пироги намного вкуснее.

 

Все пути заснежены — вьюга — Русь,

не на лыжах мне, не на конях,

но однажды с радостью я прорвусь

в твой пейзаж морозной строкою.

 

Сбереги мне озеро до тепла,

без пригляда озеру жить опасно.

Ну а печка русская всё цела?

Раз цела, то жди меня ближе к Пасхе.

Project: 
Год выпуска: 
2013
Выпуск: 
22