Наталья КОЖЕВНИКОВА. Цветут небесные поля

***

П. Филатову

Есть образ дома — стол, икона,

Окно, распахнутое в сад,

Где соловьи весной до стона

Самоотверженно свистят.

Портрет младенца над роялем,

Собранье православных книг,

Не зря звезда над ним сияла

Сегодня — целый долгий миг.

Не зря рябина пламенела

И к сердцу льнула, не таясь —

Душа блаженная здесь смело

Над миром реяла, молясь

О вечной родине и доле

Её прощать и воспевать

Из васильков весёлых поле

И белых храмов благодать.

И не мешали ей — высокой —

Звенеть от счастья и тоски

Ни глухо запертые окна,

Ни станционные гудки,

Ни лай собак, ни лязг металла,

Ни звук обманчивых речей.

И небо медленно светало

Под треск рождественских свечей…

***

А в мире из веток и снега,

Над чёрной живой рекой

Такая невинная нега,

Тишина и покой,

Что хочется петь или плакать

Безмолвно в душе, без слёз.

Там, в городе, гарь и слякоть,

Здесь — здоровый мороз.

Снега — метра три и поболе,

И можно поверх осин

Скользить, задыхаясь от воли,

В безвоздушную синь.

А губы замёрзнут, ладони,

Стоит лишь раз посвистеть —

Смеющийся лыжник догонит,

Чтобы их отогреть.

***

Та забава не унылому —

Побежать в мороз большой

Босиком по снегу стылому

(Я ль не русская душой!)

В банный дух с весенним привкусом

Мяты, клевера, свечи, —

Где горит весёлым искусом

Пламя в щёлочке печи.

Где нагой, простоволосою,

Жарким сумраком дыша,

Вспомнить — было лето с осами,

С пылью звёздного Ковша,

С рощей белою, берёзовой…

Вот и стало тело розовым,

И оттаяла душа.

ПЁС

По узкому следу, по белому снегу

Мой пёс молодой озабоченно рвётся.

Глядит на меня удивлённо и смело:

«Ну что же, ну что же она не смеётся?»

Так жизнь беспредельна, так ветки пахучи,

Так хочется воли до хрипа напиться!

На белом, на стылом — как палевый лучик —

Дрожит и струной поводок серебрится.

А после, в покое, на ворсе ковровом,

От сытого счастья немного совея,

Клычком своим белым сверкает сурово —

Бежит, всё бежит за хозяйкой своею…

***

Пора весенних медуниц

От края луга — до заката,

Опавших бабочек и птиц,

И грома первого раската.

Взгляну с высокого крыльца,

Запомню всё.

Когда усталость

Отяжелит черты лица,

Когда придёт к порогу старость

И жизни вытончится нить,

Скажу: «Одна страшна утрата —

Пора весёлых медуниц

От края луга — до заката…»

***

Цветут небесные поля.

Из булочных — волна ванили.

Сегодня праздник — тополя

Грачи крылами осенили.

Хочу заплакать — не могу,

Зима уходит за пригорки, —

Пусть там, в каком-нибудь логу

Снегов дожёвывает корки.

А здесь невысохший асфальт,

И в окнах музыка живая.

И только раз воскликнет альт,

Щемящей боли не скрывая,

Вспомянет старое, да Бог

Не даст ему печалить душу,

И солнце ляжет на порог

Дыханье собственное слушать.

***

На поле широком подол завихрится,

Не женщина я, а пролётная птица.

От облака тень на траву упадёт —

Что будет, кто скажет? — Лишь дождик пойдёт.

Раз здесь неприютно и радости нету —

Лететь и лететь бы по белому свету.

Но в поле нерусском, в чужой стороне

Совсем одиноко покажется мне.

ПРОГУЛКА

Вниз, вниз, с небес по переулку,

Пропахшим солнечным туманом,

Где нашу летнюю прогулку,

Смеясь, не назовут романом.

Туда, где в чаще из крушины,

Из розового полусвета

Живёт предчувствием вершины

Анапест Бунина и Фета.

Где вылупится из печали,

Как из яйца, цыплёнок счастья.

Да что же птицы замолчали?

Ты молча сжал моё запястье.

И солнце на кленовой ветке

Повисло праздной паутиной

Над шмелем в палевой розетке,

Над всей июльскою куртиной.

Как долго этот миг продлится —

И свет, и тень, и зной палящий?

Позволь мне плакать и молиться,

Привыкнуть к радости кричащей,

К оборкам, бантикам и рюшам

Не наспех скроенного платья.

А после ливень всё обрушит,

Сомнёт и кинет нас в объятья!

***

Не называй меня хорошей —

Заворожу дождём косым

И на ветру дрожащей рощей

Обеспокоенных осин.

А на свидании заплачу

И от смущенья нагрублю.

Я, не надеясь на удачу,

Свою печаль в тебе люблю.

Не называй меня красивой,

В тяжёлом облаке волос

Я окажусь плакучей ивой

С корой, морщинистой от слёз,

От обжигающего ветра,

От ожидания звонка…

Качнётся высохшая ветка,

Вздохнёт усталая река.

Не называй меня любимой,

Своею женщиной из снов.

Осеребрённою рябиной

Я онемею на Покров.

Тогда, горячий и влюблённый,

Иную радость обретя,

Меня ты вспомнишь удивлённо…

Десятилетия спустя.

***

Перелесок, дорога, тишь,

Голубая Полынь-звезда.

И не знаешь — живёшь?

Летишь?

Или падаешь в никуда?

Нет ни времени, ни границ,

И лишь долго хранят небеса

То ли ангелов, то ли птиц

Осторожные голоса.

***

Уйти в поля, где солнце тихо тянет

Из темноты зелёные ростки,

Где гром над головой неспешно

грянет,

И облака столпятся у реки.

Вдыхать с земли знакомый запах хлеба,

И мять в руках полыни жёлтый цвет,

И долго слушать птичий посвист неба,

И знать — роднее места нет…

***

Шийлиагаш — вишнёвый лес,

Зачем ты мне опять приснился?

Висит орёл среди небес

Крестом, а только что носился

Над далью грозовой как тень,

Пикируя на всё живое.

Но прячет августовский день

Своих птенцов. А мы, мы двое

Рвём вишни наперегонки,

Сок брызжет, губы пунцовеют,

И смотрит степь из-под руки,

Как жаворонок в небе реет.

Березы не стоят, ползут —

Ветра согнули, здесь они нередки.

Ах, бедные! Но ведь живут.

Растут, перевивая ветки.

Крылатой радугой влеком,

Лес тянется туда же — в небо,

И тянет из полей дымком

И запахом ржаного хлеба.

***

Виктору

Летят, жужжа, из розового улья

К ожившим вишням сонные жильцы.

Обманутся! Давай составим стулья

И сядем вместе.

Солнечной пыльцы

Висит меж веток тень и непонятно —

Октябрь на дворе, иль навсегда

Осталось лето и дыханьем мятным

Струится в дом.

Свежа и молода,

Давным-давно гроза отгрохотала,

Как в старом обеззвученном кино.

Подсушен хлеб, и в глиняном бокале

Дрожит и тихо плавится вино.

Ты снова юн, а я в любимом платье,

Не верь полнощным снам и ни о чём

Не спрашивай, нам до рассвета хватит

Пейзажа с белой вишней за окном.

Потом, потом, притихнув в лунном свете,

Вливающем в умы и души яд,

Как радостно мне будет снова встретить

Целующий глаза и плечи взгляд!

На цыпочках крадётся мимо старость,

Боящаяся сна и сквозняка.

Как много в этой жизни нам осталось —

Наш сад и целый мир — наверняка.

***

Только слово сказать молчаливому другу,

Только в тихую речку закинуть блесну,

Где голавль краснопёрый гуляет по кругу

И уже с октября поджидает весну.

Только в небо взглянуть, где безмолвно и строго

Сеет бледное солнце свои семена,

Жизнь покажется праздником, данным от Бога,

Что с того — коротка она или длинна?

Не годами красна моя женская участь,

А безмерной любовью до смертного дня.

Жизнь уходит, приходит, ликуя и мучась,

Серебристой блесною на солнце маня.

СУМЕРКИ

П. Краснову

Речка плывёт, под ногой

Зыблется чёрное дно.

Берег дрожащий, другой

Сгинул в тумане давно.

Нету ни света, ни тьмы,

Ухает птица в дупле.

Страшные мстятся холмы —

Что за печаль на земле?

Листья колеблет роса.

Горше, тревожней закат!

Чьи там звучат голоса,

Чёрные тени парят?

Кто-то вздохнёт на ходу:

«Знаю, да знать не хочу!»

Вывесит в небе звезду,

Словно затеплит свечу.

«Время идёт иль стоит?» —

Хочется крикнуть. В ответ

Вычертит быстрый болид

В небе стремительный след.

***

Когда мне очень одиноко,

Когда, спускаясь в мир иной,

Луны проснувшееся око

Следит внимательно за мной,

Пыльцу теряя золотую

В полупрозрачных облаках,

Когда мне истину простую

Понять не хочется никак,

Придёт лохматая собака

Делить со мной ночную грусть,

Из немоты земного мрака

Смотреть с мольбой на Млечный Путь.

Сродни печали человечьей

Печаль звериная сильна.

И мне невольно станет легче

В ту ночь незрячую, без сна.

***

Воздух осени выстудил звёзды —

Занимает зима рубежи.

Одиночество. Горести роздых.

Говорят — гигиена души.

Я упала в него, словно в пропасть.

Время встало: ни взад, ни вперёд.

Что корить теперь давнюю робость,

Городить в тишине огород?

В белых всполохах снежного дыма

Дремлет дом наш, безмолвен и тих.

Где ты странствуешь нынче, любимый,

Вспоминаешь его хоть на миг?

Ни в сетях мировой паутины,

Ни во снах не найти мне ответ.

Только верить — вот тронутся льдины,

Брызнет сверху божественный свет.

Верба вздрогнет в сиянии сада,

Влажный ветер коснётся лица…

Это жизнь. И её ещё надо

Нам обоим прожить до конца.

***

Молчуньей стала. Не хочу

Ни говорить, ни петь.

Глаза закрою.

Зима похожа на свечу,

Оплаканную мною.

Я вместе с ней ушла в себя,

Забыла всё, любовь свою

Забыла!

И ветер, ветви теребя,

Молчит о том, что было.

На речке лёд идёт ко дну,

Отжившее на белом свете

Тает.

Что любишь ты меня одну,

Никто и не узнает.

ПЛАЧ

Шалью пуховой закроюсь до пят,

Ветры метельные в поле вопят.

Гляну в окошко — ни света, ни зги,

Мечутся в воздухе вихри пурги.

Нежитью белой дома замело,

Очи затмило и руки свело.

Все наши клятвы на майском крыльце

Спрятаны в памяти, словно в ларце.

Жизнь пролетела, как летняя ночь,

Кудри развились и выросла дочь.

В печке, смирясь, догорают дрова,

Дым восвояси уносит слова.

Женское счастье, что алый вьюнок.

Вспыхнет, вплетённый в венчальный венок.

Брошенный после неловкой рукой

Вниз поплывет серебристой рекой.

В ряби речной изомнутся уста,

Белая роща до дрожи пуста…

***

Многого не хочу,

Многое не дано.

Мне бы одну свечу

Звёздочкой на окно.

Дальний багряный лес

В лунном ночном плену,

Да золотых небес

Сонную тишину.

Свята земля сия.

Хочешь ты или нет,

Будет над ней сиять

Дивный Господний свет.

В мире сейчас темно,

Молнии — отблеск меча.

Страшно. Но есть окно,

Женщина и свеча…

***

О домовитая ласточка!

О милосизая птичка!

Грудь краснобела, касаточка,

Летняя гостья, певичка!

Г.Р. Державин

Домовитая ласточка в сени влетает —

Чья душа к человеку доверчиво льнёт?

И до сумерек облако медленно тает,

Зацепившись за взгляд у открытых ворот.

Я последняя странница в этой деревне,

Обделённой землёй и любовью земной.

По ночам настороженно смотрят деревья,

Как таинственно шепчется месяц со мной.

Как врастают в песчаник цветы золотые,

Что посажены мною в сумятице дня.

Переполнено сердце, а руки пустые —

Ни машин, ни коня, ни письма, ни огня!

Ни ползвука с дороги — поверишь потере…

До утра остановятся все поезда.

Только ласточкин писк донесётся от двери,

Только скатится в подпол слепая звезда.