Николай БУРЛЯЕВ. «Помянут будешь ты любовью…»

Текст видеобращения к участникам первой Международной научной конференции «Наследие Ю.И. Селезнева и актуальные проблемы журналистики, критики, литературоведения, истории», проходившей 9 и 10 октября 2014 года на факультете журналистики Кубанского государственного университета

Я описал встречи с Юрием Селезнёвым в книге «Мой Лермонтов» (этим оканчивается том) и назвал главу: «Я грудью шёл вперед, я жертвовал собой…». Это строка Лермонтова, но она прямо относится к Юрию Ивановичу.

В качестве эпиграфа я взял слова Селезнёва: «Личность духовная осознает свою причастность вечной жизни мира и потому даже перед лицом смерти своего личного “я” принимает жизнь, приветствует и благословляет». Это цитата из книги, которую я прочитал перед нашей первой встречей в апреле 1984 года — книги из серии «ЖЗЛ» о Достоевском. Это совершенно феноменальная, фундаментальная работа, и в ней есть фразы, которые имеют прямое отношение к жизни и к сути творчества самого Юрия Селезнёва. Вот наугад несколько таких цитат из Достоевского: «Не потеряйте жизнь, берегите душу, верьте в правду. Но ищите её пристально всю жизнь, не то ужасно легко сбиться», или: «Всякий, кто искренно захотел истины, тот уже страшно силен», или: «От народа спасение Руси… Берегите же народ и оберегайте сердце его».

Слово и дело не разминулись в творчестве Юрия Селезнёва. Я помню, как в апреле 1984-го, уже прочитав эту книгу и узнав о том, что есть возможность увидеться и поговорить с автором будущего труда о Лермонтове, я захотел с ним встретиться, узнать, что он думает о великом писателе. Встреча состоялась. И, вы знаете… иногда желаемое не совпадает с действительным, — но здесь все совпало. Совпало то, что я читал в книге Селезнёва, и то, что я увидел на пороге его дома. Я помню, когда мы подходили с его приятелем к дому, Юрий Иванович из окошка приветствовал нас и показывал, куда надо идти — он ждал нас. Я увидел человека, такого, какого и представлял по его книге: духовная устремленность к идеалу, позитивность исканий, речь прямая, без иносказаний, нравственная чистота, бесстрашное упоение боем — всё было прекрасно в этом удивительном человеке.

Вслед за тем я прочитал его вторую книгу — «Мысль чувствующая и живая» — и открыл для себя нового литературного критика. Со времен Белинского никто так не говорил с окружающими поэтами и писателями, которые уже были признаны обществом: уважительно, строго, доверительно. И критика-то его была не уничтожающая, а помогающая — если захочет автор осознать ошибки свои.

Красивый, голубоглазый, приветливый, сильный, статный витязь из народной былины. Помню наше долгое рукопожатие: «Именно таким я вас и представлял», — только и мог я при встрече вымолвить Юрию Ивановичу. А дальше была наша беседа. Жизнь подарила нам только три личные встречи и пару десятков телефонных разговоров.

Я помню, что когда мы уединились в его кабинете, чтобы поговорить о Лермонтове, Юрий Иванович вдруг заговорил о Христе. И вот его фраза: «Как теперь облучают раковую опухоль, так Христос явился светлым спасительным лучом, направленным в самое пекло корысти, в исчадие ада». Когда мы начали говорить о Лермонтове, я спросил: «В какой стадии ваша работа?» Юрий Иванович ответил: «Мне осталось прочитать совсем немного, порядка сорока авторов, и я начну писать. Видимо, это произойдет через пару месяцев. Я должен знать все, вплоть до того, какие на мундире Лермонтова были пуговицы во время встречи с Белинским... Вот, взгляните — читали?» — он протянул мне книгу. Сейчас я на этом не буду останавливаться, но он дал мне книгу, в которой я нашел то, что скрывалось лермонтоведением более сотни лет!

Юрий Иванович торопился жить: не позволял себе болтать о чем-то несущественном, говорил только о самом главном. И вот он, будто предчувствуя, что этой его книги не будет, а, возможно, будет мой фильм, передавал мне все свои наработки, всё то основное, что он успел собрать о поэте. Юрий Иванович высказал интересную гипотезу по поводу компании, вертевшейся вокруг Лермонтова последние два года его жизни: лермонтоведы именуют ее «кружком шестнадцати». В 1840 году во время высылки Лермонтова на Кавказ члены этого «кружка» покинули Петербург одновременно с поэтом. В 1841 году «шестнадцать» съехались вслед за Лермонтовым в Петербург и окружали его в столице. Когда поэта вновь выслали на Кавказ и он оказался в Пятигорске, многие «кружковцы» снова были подле него. Несколько человек из их числа присутствовали при убийстве Лермонтова. Потом подтасовывали показания и все как один всю жизнь сохраняли тайну о подлинных событиях у подножия Машука.

Так вот, Юрий Иванович трактует этот «кружок шестнадцати» как своеобразную организацию по ликвидации Лермонтова. Он исследовал нити, тянущиеся от этих кружковцев в иезуитские ордены, тайные ложи и так далее.

Мы, помню, поговорили по телефону, всё было нормально. Потом я уехал куда-то за границу, а Юрий Иванович — в Германию. Вскоре мы договорились с ним встретиться в Москве, но встреча не состоялась, поскольку при странных обстоятельствах Юрия Ивановича не стало, он скончался в Германии. Причём это случилось в доме медика, которая могла бы понимать, что происходит. Диагноз поставили такой: «сердце в клочья»... Это у человека непьющего, некурящего, витязя, который следил за здоровьем: бегал, плаваньем занимался… Сердце в клочья… Психологи знают, что этому должен предшествовать какой-то удар психологический, которого сердце не выдержит. Кстати, такой же диагноз был и у Высоцкого, и у Шукшина...

И вот, той встречи не получилось: Юрий Иванович ушел из жизни… Место его как литературного критика никто не может занять и поныне, и появится ли ещё один такой литературный критик — Бог весть… Я написал строки, посвященные Юрию Ивановичу, не судите строго, поймите суть:

Погиб России светлый воин

На поле брани с клеветой.

Навечно славы удостоен,

Свой подвиг совершив земной.

Ты был певцом души народной,

Издревле мудрой, удалой,

Непобедимой и свободной...

Ты пал за честь страны родной.

Язвил чело венец терновый;

Избранник гордо шел вперед;

Собой пожертвовать готовый

За Свет, за Правду, за Народ.

Был чист славянскою душою,

Красив и светел скифский лик;

Пленяя ближних красотою,

В словах и деле был велик.

Пред злой ордою Русь спасая,

Под стрелы выходил звонарь:

Он сердце нес не размышляя

На светлый Родины алтарь.

Ты весь был — Правда и Свобода;

Мог неподкупный голос твой

Стать эхом русского народа...

Но враг расправился с тобой.

Ты был предтечей перелома.

Ты шел бесстрашно на врагов.

«Ужель хозяин в светлом доме

Бояться станет пауков?»

Помянут будешь ты любовью,

Жизнь положивший за любовь.

Ты защищал своею кровью

Поэтов праведную кровь.

Я приветствую всех собравшихся на конференции, посвященной памяти великого русского ученого, литературоведа Юрия Ивановича Селезнева. С Богом, друзья!

Записала студентка 2-го курса журфака КубГУ Анастасия Манукян