Фейзудин НАГИЕВ. Сулейман Стальский в переводах Евгения Чеканова

Каждая эпоха строится на своей идеологии. А всякая идеология нуждается в творцах, в создателях и распространителях мифов. Отсюда изначально и складываются отношения между творцом и властью. Перед каждой творческой личностью встает очень непростой и очень ответственный выбор: быть в стане распространителей мифов, быть рупором идеологии власти — или оставаться самим собой, автоматически попадая в оппозицию. На этом весьма ответственном и трудном выборе выявляется нравственный облик личности.

Творческая жизнь Сулеймана Стальского пришлась на две эпохи — до и после Октябрьской революции. В отношении к этим двум эпохам и проявилось творческое кредо поэта.

Советская власть нуждалась в таких людях из гущи народа, как Сулейман, чтобы сделать из них певцов-агитаторов своих идей. Поэтому власть активно вмешивалась в творчество поэта, приставив к нему идеологических секретарей. И это вмешательство нанесло большой вред творчеству Стальского.

Естественно, испытавший на себе тяжелый труд и полуголодное существование поэт с радостью воспринял новую жизнь и поверил в обещания новых правителей. Но вскоре заметил, что между высокопарными лозунгами власти и ее практическими делами существует огромная разница. Жизнь трудового человека везде, в том числе и в родном селе Сулеймана, не улучшалась, а то и ухудшалась (вспомним голодные бунты 30-х годов).

Настоящий поэт не может лгать. В какие бы одежды ни рядила народного поэта Дагестана, «Гомера ХХ века» (М. Горький) социалистическая идеологическая машина, Сулейман Стальский всегда оставался честным и искренним творцом, не заискивавшим перед власть имущими.

После I-го съезда писателей СССР Стальский стал известным в стране поэтом. Он часто издавался, его переводили на русский язык Алексей Сурков, Семен Липкин, Николай Ушаков, Эффенди Капиев, затем Владимир Бояринов и другие. Но то ли время требовало от переводчиков соответствующей интерпретации поэзии Сулеймана, то ли представляемые подстрочники уже были изначально подогнаны под требования бытующей идеологии, но переводы Стальского часто получались похожими на черно-белые картинки, в них не было богатой красочной палитры сулеймановской поэтики, не было полутонов между темным и светлым.

Многим стихам Сулеймана не суждено было увидеть свет при его жизни. Эти произведения были отбракованы идеологической цензурой. А на многих стихах, изданных в советский период, остались чудовищные следы идеологического вмешательства, которые исказили суть прекрасных строк.

Но поэт жив, пока живы его стихи, ибо жизнь поэта — в его стихах.

В последние десятилетия появилась возможность не только издавать стихи Стальского в первозданном виде. Нашлись и новые его сочинения.

Восстановленные тексты авторских стихов впервые зазвучали на русском языке в прекрасных переводах Евгения Чеканова, который смог воплотиться в Сулеймана и прочувствовать те полутона сулеймановской поэзии, которые по-иному раскрывают весь драматизм творческого пути поэта. Переводчику удалось не только сохранить сулеймановский дух, но и понять лезгинский национальный характер, этническое мышление, уловить запахи и вкусы земли и горных рек, лугов и садов Лезгистана.

Очищенные от искажений стихи поэта, их новые переводы возвращают нам светлый образ великого лезгинского, дагестанского, российского поэта, воистину «Гомера ХХ века» — Сулеймана Стальского.

Фейзудин Нагиев,

доктор филологических наук, директор НИИ Албанистики,

член Союза писателей России,

г. Махачкала