Юлия СЫТИНА. Слова как спасенье летят на листы

***

Время немилосердное,

   дай удержать тебя за руку.

Ну куда ты, скажи, так спешишь?

День этот давай проживем заново,

Набело выстелем жизнь!

Время неуловимое,

   да случилось ли то, что прошло?

Было ль, не было ль — так причудливо

Древо памяти расцвело.

Время неисчислимое,

   ведь прервется однажды твой бег?

Подари мне на память, любимое,

Из осколков твоих оберег.

Время, времюшко,

   мы не встретимся

Больше так. Каждый час — иной.

Рассмеешься ты и изменишься.

Да и я буду впредь другой.

***

Жизнь, дорогая,

Объяснимся письменно.

Я, догорая,

Хотела искренно

Замысел твой разгадать.

Роль свою верно сыграть.

Только вернее бы —

Бросить монетку.

Стрелы судьбы

Поразительно метки.

Только нельзя угадать,

Как она будет стрелять.

Жизнь, дорогая,

Кланяюсь в ноги!

Впредь не гадая,

Пойду по дороге.

Прямо ли, или по скользкой кривой —

Только бы вынести замысел твой!

***

Слова тяготят, но без них я исчезну.

А срок долгожданный еще не настал.

Мне страшно? Не знаю. Любезно

Берет меня вечер под локоть. Так мал

Нам с вечером кажется путь до вокзала —

Тот путь, что на вкус близок слову «домой».

«Мой милый, я в ночь бы с тобой убежала,

Как тень растворилась бы вместе с тобой…», —

Я вечеру тихо сказала.

Но он покачал головой.

***

Когда мне становится страшно,

Когда забираюсь на кресло с ногами,

Когда совершенно не важно,

Свернулось ли время в клубок за часами,

Когда не могу отозваться

На зов, цепенея в немом удивленье,

Когда начинает казаться,

Что книг навсегда потерялось значенье,

Когда на глазах исчезает

Очерченный круг, что мне служит защитой,

Когда как змея заползает

Тоска ледяная дорогой избитой,

Когда не могу улыбнуться

И силюсь напрасно хоть что-то шептать,

И пальцы упрямо не гнутся,

Не могут ни строчки они написать,

Когда дохожу, ужасаясь,

До тонкой, незримой и страшной черты —

Тогда лишь, кружась и сбиваясь,

Слова как спасенье летят на листы.

***

Пока звонят колокола,

Пока щебечут в соснах птицы

И не иссяк живой водицы

Колодец во главе угла,

Пока под шелест ветерка

Привычно оживают сказки

И весело сияют краски,

И видно их издалека, —

Мир не оставит Провиденье,

Не рухнет он в тартарары,

И беспорядочной игры

Не потеряется значенье.

Звоните же, колокола!

О славе горней пойте птицы,

Чтоб не иссяк живой водицы

Колодец во главе угла…

***

Посвящается М.

Тру глаза. Морщусь от боли.

Думаю: нет, нельзя быть такой нервной.

Впечатлительной такой. Нельзя.

Наверное.

Осень. Сколько о тебе писано?

Сколько терзали тебя в стихах и прозе?

И все — от души, искренно.

И помогало ведь. В роковом вопросе

Рифмы, слишком редко найденной

Так, чтобы радовать глаз,

Не хочу разбираться сейчас.

Писанных стихов не хочу.

Хочу неписанных.

Несказанных и несказанных хочу.

Я когда-нибудь совсем замолчу.

А теперь — нанизанных

Слов беспорядочно на нить стиха,

Покуда не порвется от тяжести строка,

Хочу.

Вот так.

И пока мой шаг

Слышен на земле, шуршащей опавшими листьями,

И есть в календаре даты, к которым мыслями

И сердцем хочу припасть,

Обнять и не отпускать — ни в какую —

Вещи не упакую —

Ни даже только часть.

Нет. Буду жива полностью —

Без аллегорий в шкафах.

И нежной, трепетной робостью

Отзовусь у тебя в руках.

***

Не верь моей тоске и грусти —

Ступай по жизни налегке.

Когда меня нашли в капусте,

Огонь не прыгал в очаге.

Светила, согревала осень —

Ее костром я зажжена,

И путь мой так же плодоносен,

И так же плачу, как она.

Не верю так же я в морозы,

Хоть их рифмую без конца.

Пойдут дожди и смоют слезы —

Улыбку не стереть с лица.

И ты не верь тоске и грусти, —

Пусть неизбежен их мотив,

А верь загадочной капусте,

Румянцу яблок, вкусу слив.