Фейзудин НАГИЕВ. В разорванных душах надежду храня (перевод с лезгинского Евгения ЧЕКАНОВА)
***
С боков обмазан глиной
Наш казанок кипящий.
Наседки крик старинный
Твердит о настоящем.
Следит с плетня за нами
Кувшин, как ранний кочет.
Пар во дворе — клубами:
Наш мед свариться хочет.
А мать, с шумовкой медной,
В подоткнутом халате,
Навар снимает пенный,
Вся в сладком аромате.
Повсюду — запах мёда...
И я от вас не скрою:
Найдутся у народа
Хешил и чул* зимою.
1972
*Хешил, чул — мамалыга (соответственно, из кукурузной и пшеничной муки).
***
— Редеют наши сёла,
Дома тихи и голы,
Немало паутины,
Но не видать скотины.
А где лаваш духмяный,
Где базламач* румяный?
Буханку сами ешьте, —
Мать шепчет, как и прежде, —
Ни хара, ни тандыра**
Не сохраним для мира.
А где арба, где крики
Детей? И где их лики?
— Ах, мама, мир всё краше
И жизнь вперед шагает!
— Сынок, за жизнью вашей
Народ не успевает.
1972
* Базламач — круглый хлебец из кислого теста.
** Хар, тандыр — специальные печи для выпечки хлеба.
ЭЛЕГИЯ
Корни твои — и прочней, и сильней, тополь мой,
Мил тебе двор наш средь райских теней, тополь мой,
Я тут лишь гость, ты — хозяин всех дней, тополь мой,
Но холодок засквозил меж ветвей, тополь мой.
Низенький дом мой храня, в небеса упираешься ты,
Я, поскитавшись, вернулся — а здесь разрастаешься ты,
Только с тревогой смотрю, как средь туч возвышаешься ты,
Ты ж одноногий, — а ну как, устав, зашатаешься ты?
Тихо поёшь на ветру, и нежна твоя песнь, тополь мой,
Но не могу я уснуть, хоть и сладко мне здесь, тополь мой,
Ежели мама почует недобрую весть, тополь мой,
Песней своею покой помоги ей обресть, тополь мой.
Корни твои — и прочней, и сильней, тополь мой,
Мил тебе двор наш средь райских теней, тополь мой,
Я тут лишь гость, ты — хозяин всех дней, тополь мой,
Но холодок засквозил меж ветвей, тополь мой.
1977
***
Благодарю, врази мои,
братья по плоти.
Ночью и днем вы по пятам
стойко идете.
Каждый из вас сердцу-огню —
ветер-ветрило.
Каждый из вас чувству-клинку —
камень-точило.
Знаю, что зла ваша хула;
ранит и наглость.
Но уж зато в этом бою
я не расслаблюсь.
Благодарю, врази мои,
верные ближним.
Ваша хула — это хвала
перед Всевышним.
1983
***
Неужто кто-то есть тебя прелестней?
Откуда ж ты, земная песня песней?
Проходишь мимо, сердце истязая —
И всё грустней оно, всё бессловесней.
Как подойти мне со своей мольбою?
Ведь тысячи тебя зовут судьбою.
О, нежная! Замедли шаг немного —
Не поспевает сердце за тобою.
Есть время солнца, есть ночное время
С его луной... А ты бываешь всеми.
Начну мечтать, но путаются мысли.
Я не султан. Ты тоже не в гареме.
Когда б у льва ты оказалась в пасти,
Я кинулся б спасать, дрожа от страсти.
Жаль, нет ни бури, ни дождя, ни града.
Сама одолеваешь все напасти.
Но с лаем вдруг бросается собака.
Как, мы пришли? Вон дом твой у оврага...
«Эй, пегий, фу!.. А ты беги, несчастный!»
Что ж, я спасён. Но как мне жаль, однако!
1986
***
Курись, моя трубка! Дымись, головня!
Рождайся, огонь, в очаге у меня!
Снимаю с невольников-дум кандалы —
И вот уж тепло согревает углы.
И вот уж струится сквозь пальцы судьба
И время пылает в бесстрашных речах.
Дом счастлив, покуда дымится труба,
И хворост бросаю я в отчий очаг...
Мечты!.. Сколько лет я копаюсь в золе —
И ни уголька не нашел для огня!
Мечи наших предков ржавеют в земле.
Отчизна, к какой же мы вере придем,
В разорванных душах надежду храня?
...Умою лицо твое думой-дождем...
1987
НЕ ДАНО
Живое сердце разрубив,
Потом не склеишь, — не дано.
Очаг соседский захватив,
Мир не согреешь, — не дано.
Сосцов у мамки два, но вкус
Один, — второго не дано.
Коль ты однажды был рожден,
Родиться снова — не дано.
Предавшему родной очаг
Жить, как мужчине, — не дано.
Душевной не уймет тоски
Трон на чужбине, — не дано.
Забыть про сладость наших рек
Мечтам запретным не дано.
Пока народ наш разделен —
Покоя нет нам. Не дано.
1990
***
Ты поцелуй мне должна, — так отдай поцелуй!
Сладкий и терпкий, медовый, как май, поцелуй.
Первый, второй и десятый... Но счёт ни к чему:
Пашню любви целиком орошай, поцелуй!
Губы от губ не отходят, игра за игрой.
Это клубника? Кизил? Отгадай, поцелуй!
Лунная ночь, ты подруга нам — скрой от людей,
Смолкни и длись, и продлится пускай поцелуй.
Звезды над нами целуются тоже, взгляни,
Но только раз: в пустоту не роняй поцелуй.
Пьяной пчелою на маке, в дурманном огне
Пью твой нектар и шепчу: отдавай поцелуй!
Губы потрескались наши, а души слились.
Ветром цветущей любви обдавай, поцелуй!
Мы должники друг у друга. В плену у тебя
Юный Фаиз... Так и быть, забирай поцелуй!
1992
***
Вдаль унеси меня, светлая грёза,
Прочь уведи, как слепого за локоть.
Дай мне, увязшему в яме навоза,
Лестницу в небо ладонью потрогать.
Тайное вервие дёрни без спроса,
Вдаль унеси меня, светлая грёза!
Зрячие мы — но еще не прозрели,
Уши заткнули, сопим еле-еле,
Ждем на коленях... И, как от мороза,
Наши мольбы в пустоте онемели.
Только моя еще не безголоса:
«Вдаль унеси меня, светлая грёза!»
Ложь наступает, всё ближе угроза,
Сил не хватает... И разве я воин?
Даже и смерти-то я недостоин:
Где-то гуляет, суха и безноса.
Но от словесного самогипноза
Вдаль унеси меня, светлая грёза!
Да, мы сироты с момента рожденья,
Судного Дня очевидцы... О, Боже,
Наши сердца — купола омертвенья.
Дай нам, идущим на смертное ложе,
Саваны мужества: нет им износа!
Вдаль унеси меня, светлая грёза!
1994
ЗАВЕЩАНИЕ
Нет, не срослись разорванные крылья,
Орел отчизны не взлетел, ликуя!
С сердечной болью, с горечью бессилья,
С глухой тоской из жизни ухожу я.
Оденьте в белый саван — и по горсти
Земли, что разделенной остается,
Мне на могилу горестную бросьте —
Хоть на могиле пусть она сомкнется.
Гаргар-река пусть даст мне в изголовье
Свой синий камень с рокотом приветным,
И пусть цветы лезгинские с любовью
Самур покроют ситцем разноцветным.
Тогда на миг два берега сомкнутся
И свет улыбок встретит праздник жизни...
Когда-нибудь счастливо улыбнутся
Все, кто ушли, тоскуя по отчизне.
1996
