Галина РУДАКОВА. Озеро в печали синеокой
***
Сугробы, речка, прорубь, медный ковш
упал на дно…
Да холодна водица —
Достать непросто, что ж ты, молодица,
А доставать-то надо все одно…
Дрожит береза на семи ветрах
(И мне теплей одеться будет впору),
А сруб колодца сгнил (ну что ж, пора),
Исчез и ворот — побывали воры, —
Вот и бери на прорубь медный ковш, —
Ведерком там не вычерпнешь водицы…
Весной сюда вернутся только птицы —
Им без людей привычно и легко.
А что зимой? Безлюдье на сто верст,
И ни дымка, ни света, ни поленниц…
Но выбежит навстречу чей-то пес
И мокрым носом ткнется мне в колени.
В МОЕМ ДВОРЕ
Среди камней замшелых — водоем.
Он хоть и мелок, но хранит прохладу.
Качает облака в зрачке своем
И отражает многоцветье сада.
Вокруг него — густая зелень трав,
Пушицы белой птичье оперенье.
А утром выйду из дому и — ах! —
Наш двор — не двор, — цветов столпотворенье.
То одуванчики, что расцвели,
Веселый водят хоровод у дома,
Глядятся в воду, песню завели,
А кто-то им в ответ — из водоема…
Там в середине, как на островке,
Среди осоки и листов калужниц,
На теплой кочке в травном закутке
Живет одна знакомая лягушка.
Мне виден из травы ее бочок,
И нет покоя комарам да мушкам:
Стреляет метко быстрый язычок,
Красавица поглаживает брюшко.
Я ей «привет», она в ответ «ква-ква»,
Наплавается досыта — и рада…
И так, пока не облетит листва,
Живем, как добрые соседи, рядом.
А ветерок, примчав издалека,
Качает одуванчики, играя…
Что ж, водоем, конечно, не река, —
Хоть маленький, но свой кусочек рая!
***
Детство — это запах яблок,
что я прячу под подушку,
это бабушкины песни
и любовь в ее глазах,
необъятные разливы
нашей маленькой речушки
и катание на лодке, —
жизнь — как вёсел легкий взмах.
Старый дом, на прялке птицы
с человечьими глазами;
это детские рисунки, —
мир прозрачный, как слеза...
Это с бабушкой молитву
я шепчу под образами,
чтоб утихла поскорее
налетевшая гроза.
Это дальняя гармошка
над бессонницей ночною,
улетающая песня
в наш заоблачный предел...
И купания у камня
за излукою речною, —
в сердце след, что веткой ива
оставляла на воде.
НА КУДЕМСКОЕ ОЗЕРО
Не куда-то на Кудыкину гору, —
этим летом даже там многолюдно, —
в выходные выезжайте за город,
например, в небезызвестную Кудьму.
Здесь, конечно, те же горы повсюду,
и домишки разбежались по склонам,
здесь приятно после города людям
кислородом подышать и озоном!
…Грянул гром, по крышам струи запели,
прямо в ливень мы на улицу вышли,
а повсюду — соловьиные трели,
а в садах цветут тюльпаны и вишни.
Опьянели мы от буйства черемух —
и купаться все отправились смело.
Но блуждать бы нам в краю незнакомом,
если б озеро вдали не синело.
Было озеро огромно, как море,
и вода была холодной, но чудной.
При желании при всем и задоре
даже в лодке переплыть его трудно!
Не куда-то на Кудыкину гору, —
этим летом даже там многолюдно, —
в выходные уезжайте за город
всей компанией — на озеро, в Кудьму!
*Кудьма (Большая Кудьма) — общее название деревень Таборы, Лахта и Волость в Приморском районе Архангельской области (административно являются районами г. Северодвинска).
***
Время как ветер — его не удержишь в руках,
Листья сухие в костре догорают бездымно…
Письма любви... ты сжигаешь их так же бездумно,
Синее пламя бушует на смятых листках.
Старые письма... святое сохранище чувств,
Словно земля по весне, что напитана влагой:
Соком березовым, водами вешними, брагой…
(Долгой тоской я за эту весну расплачусь).
Лист мать-и-мачехи сухо хрустит под ногой,
Горечь вины — ты ее никогда не избудешь…
Письма любви... о которой вовек не забудешь.
Перечитаешь — душа вдруг предстанет нагой.
РЫБАК
Обрывист берег. Жухлая трава.
Сухие елки ежатся, сутулясь.
По-щучьи лодки к берегу приткнулись
И так остались после Покрова.
В избушке доживает век рыбак,
Он ловит звезды тальниковой сетью,
Приносит с речки воду на рассвете
И топит печь, и кормит двух собак.
Еще не стало время, словно лед,
Но видит он, склоняясь над рекою,
Как по теченью к вечному покою
Он на дырявой лодочке плывет.
Над ним встают опавшие года.
Ему уже не страшно и не больно,
Он видит, как уныло и спокойно
Над головой смыкается вода.
Но где-то там, за кромкой дня и льда,
Где льдом еще не тронуло фарватер,
Реки небесной алая руда*
С водой сольется и его подхватит.
*Руда — кровь.
***
Ночью не спишь, все думаешь: «Боже мой»,
Думаешь: «Господи, только бы не война!»
Как родила дитя, так и страх со мной,
С каждым ребенком — все больше в душе вина
В том, что бессильна ты детей оградить от зла,
Хоть и берешь, и носишь в себе их боль...
Только б еще и к нам война не пришла,
Да чтоб жилось нам дружно между собой!
Я посадила сосенки во дворе,
Каждому по одной — целый сосновый бор.
Вот соберутся дети о летней поре,
Будем сидеть в тени, вести разговор,
Чай станем пить со смородиновым листом,
А из созревших ягод варенье варить,
Утром подсолнухи будут заглядывать в дом,
Будет играть в окольницах сполох зари,
Будут резвиться внуки, скрипеть качель
(Верится, что для счастья им жизнь дана)...
Только не спишь потом — не от света белых ночей,
А лишь от мыслей, что рядом идет война!
В юности ездила в Харьков, в Красный Лиман,
В Коробов хутор как-то судьба завела,
Помню, девчушка училась русским словам,
На украинском я с ней разговор вела.
Как мы играли с Марусенькой: то «покачай»,
То «догоняй», сама же со смехом прочь!
После сидели под вишнями, пили чай,
А на лиман опускалась южная ночь...
Что там сейчас? Вертолетов, снарядов вой,
Танки грохочут, рушатся города…
Чувствую и ненавижу бессилье свое
И понимаю: общая это беда.
Вот и взошло, что посеяли — эта война,
Их не простить и не умалить вину!
Знаю, и ты, Маруся, лежишь без сна,
С думой о детях. Я до утра не усну…
БЕРЕЗА
Ее вершина тонет в синеве,
Овеяна дыханием столетий,
И нити ниспадающих ветвей,
Как в звоннице, перебирает ветер.
И чудится: звонят колокола
Стоявшей здесь в далеком прошлом церкви,
И видится: проходят, с верой в сердце,
Здесь жители огромного села...
И церковь, что погибла от огня,
И дерево с судьбою одинокой,
И озеро в печали синеокой
Сквозь дым столетий смотрят на меня.
А где-то птицы первые летят,
Чтобы наполнить песнями гнездовья
И вывести птенцов в ее ветвях.
И встретит, и проводит их с любовью.
С ее ветвей нисходит тишина.
Хранит береза дней далеких память.
За нею школа старая видна,
И наше детство видится сквозь паветвь.
И звезды осыпаются над ней
И тянут вниз мерцающие нити.
Стоит береза, прошлого хранитель,
Как символ малой родины моей.
