Дмитрий АРТИС. По другую сторону

***

 

Приятен глазу белый цвет,

и я, весь в чёрное одет,

как неопознанный объект

пересекаю: а) проспект;

b) тротуар; тропинку — с);

газон с бордюром на торце...

 

Пересекаю (сквозь дома)

дворы, знакомые весьма,

затем — соседние дворы,

где не бывал до сей поры,

кусты, мосты, торговый ряд,

пересекаю всё подряд,

 

вокзал, газон один ещё —

он с тротуаром совмещён,

фонтаны, улицу, опять

газон, киоск «Союзпечать»,

эпоху, звёздочку в окне,

Петра на бронзовом коне,

 

театры, площади, музей,

врагов, приятелей, друзей,

свободным шагом, на бегу,

пересекаю, как могу,

любовь, которой много лет,

любовь, которой больше нет,

и — выхожу на белый свет.

 

 

***

 

Честнее быть несчастным человеком,

но я счастливый, кажется, вполне.

Какой петух с утра прокукарекал

и разбудил смирение во мне?

 

Всё тот же мрак, всё те же разговоры

с самим собой и — бесконечный чай,

но точка вездесущая опоры

уже коснулась пальцев невзначай.

 

Куда девались прежняя ранимость,

незащищённость? Будто сам не свой...

Земная ось легонько накренилась

и завертелась против часовой.

 

 

***

 

Мы с тобой на коне

и вокруг ни единого мрака —

эта часть бесконечности

больше законного брака.

 

По траве ли, по гравию,

чувствуя сложенность крыл,

и не важно, кто правит

и кто кому спину прикрыл.

 

 

***

 

Захотелось очень-очень

стать простым чернорабочим:

в пять утра вставая с койки,

думать о масштабах стройки,

на которую к шести

нужно будет подгрести.

 

Вира, вира! Майна, майна!

Как дела идут? Нормально!

Я без прав и полномочий,

шнырь, батрак, чернорабочий,

спецодежду нацепив,

излучаю позитив.

 

Без опасности работа —

как обеды без компота.

Здесь на каждом механизме

есть клеймо: угроза жизни.

Хоть с утра пол-литра вмажь,

но прослушай инструктаж.

 

Слишком строгие порядки

на строительной площадке.

Даже топая к сортиру,

поклоняюсь бригадиру —

за усердие хочу

быть похлопан по плечу.

 

От зарплаты до зарплаты

широченный взмах лопаты.

Можно о литературе

размышлять на перекуре,

просекать бла-бла, сиречь,

понимать пустую речь.

 

Никакой теперь обузы,

типа вороватой музы,

что умеет на излом

брать за письмен-

ным столом.

 

 

***

 

Хоронили мёртвые живых,

не было у мёртвых выходных.

 

Родом из расплавленной руды

поднимались, двигались ряды,

 

шли одна колонна за другой,

выгибалась каждая дугой.

 

Хоронили партиями — впрок,

вдоль дороги, будто поперёк,

 

и не ради красного письма

добавлялся, значимый весьма,

 

к именам учёных и невежд

перечень утраченных надежд.

 

 

***

 

Куда бежать,

когда — тебе приснившись

вот этой ночью, этой вот зимой —

не ощущаю радости всевышней

и гордости не чувствую земной?

 

Каким галопом

вспенивать сугробы,

какие посетить монастыри,

шатаясь и расшатываясь, чтобы

хотя бы вера грела изнутри?

 

Пока ты спишь,

пока ещё настенных

светильников не вспыхнули бока,

пока ты спишь и видишь сон пока,

 

я по другую сторону вселенной

лежу в обычной позе неизменной,

разглядывая контур потолка.

 

 

***

 

Я бы встал и пошёл, кабы знал куда…

Ключевая внутри у меня вода

 

тяжела, потому берега круты —

не ведут коридоры к воде кроты.

 

Берега-то вокруг, а вода — в кругу,

не желая того, расплескать могу.

 

 

***

 

У Бога за пазухой тесно,

и всё-таки лестно, поди,

пластами слоёного теста

лежать у Него на груди.

 

Забыться, отринув печали,

не ведать земной суеты,

когда упадают ночами

с небес ледяные цветы.

 

Его аккуратные длани

любого к себе приберут.

Каких ещё надо желаний

святому и грешнику тут?

 

 

***

 

К служителям официальной церкви

питаю нежность, равную любви:

терпимы ритуалы и расценки —

услуги в пересчёте на рубли.

 

В каком бы храме ни был, замираю

при виде позолоченных икон.

Стремления к заоблачному раю

нижайший провоцируют поклон.

 

Ряды старушек, свечек батареи —

молитвой церковь русская полна,

а вкруг неё курсируют цыгане,

как менеджеры среднего звена.

 

Да, грешен, да, на исповеди не был,

признаться честно, дьявольски давно,

но верю в то, что мне кусочек неба

дарован будет Богом всё равно.

 

 

***

 

И где мой дом теперь,

куда вернусь под вечер...

Уставший от потерь

приду никем не встречен.

 

Войду, открыв ключом

заржавленные двери, —

не думать ни о чём

и ни во что не верить.

 

Тут пыль, как чернозём,

хоть разлинуй на грядки

и прошлое в своём

унылом беспорядке.

 

Но где-то есть мой дом,

на этот не похожий —

там чистота кругом

и свет горит в прихожей.

 

В окне отражена

хрустальная подкова,

и ждёт меня жена

хорошего такого.

 

 

***

 

Задевая носом по пути

паутины слабенькую нить,

умереть со всеми, отойти,

чтобы никого не хоронить.

 

Никаких прощаний, панихид,

девять, сорок неусыпных дней.

Обновить бумажный свой прикид

и пойти до утренних огней,

 

налегке, со всеми, далеко,

без печали праздной, без оков,

наблюдать, как Божье молоко

льётся вдоль кисельных берегов.

 

 

***

 

Зависим от времени суток,

по радуге, как по мосту,

души обезличенной сгусток

опять покидает Москву,

 

свою расписную обитель,

жилище — какое уж есть,

чтоб цельные цепи событий

на свалку эпох перенесть,

 

вернуться очищенной, куцей

по радуге той же — назад.

Пусть новые цепи куются,

ложатся на старый фасад.

Project: 
Год выпуска: 
2017
Выпуск: 
53