Parus

К читателю

Приветствуем тебя, дорогой читатель! Русский литературный журнал «Парус» приглашает любителей отечественной словесности на свои электронные страницы.  

Академичность, органично сочетающаяся с очарованием художественного слова, — наша особенность и сознательная установка. «Парус», как видно из названия, — журнал поэтический, его редакторы — поэты по призванию и сфере деятельности, поэты жизни и русского слова, живущие в разных уголках России: в Москве, Ярославле, Армавире. Статус издания как «учёно-литературного» (И. С. Аксаков) определяет то, что среди авторов и редколлегии есть представители университетской среды, даже определённой — южно-русской — литературоведческой школы. 

Рубрики «Паруса» призваны отразить в живых лицах текущий литературный процесс: поэзию и прозу, историю литературы, критику, встречи журнала с разными культурными деятелями, диалог с читателем. В наши планы входят поиск и поддержка новых талантливых прозаиков и поэтов, критиков и литературоведов, историков и философов. Считаем, что формы и способы донесения «положительно прекрасного» содержания могут быть разными, но не приемлем формализм, антиэстетику и духовно-нравственный «плюрализм». В основе нашего подхода к художественному слову заложена ориентация на классический образец — его продолжение и отражение в современности. 

Мнение редакции не всегда совпадает с мнениями авторов.

Русский литературный журнал Парус

Поздравляем Станислава Куняева с юбилеем!

 

Журнал любителей русской словесности «Парус» от всей души поздравляет с юбилеем Станислава Юрьевича Куняева!

 

Искренне уважаем и любим Вас за Ваши таланты поэта, учёного, мыслителя. Желаем творческого долголетия, вдохновения и сил в борьбе за русское дело.

Выпуск 18 (октябрь) 2012 года

А. Саврасов. Осень. Деревушка у ручья. 1870-е гг.

Афанасий ФЕТ

 

***

Задрожали листы, облетая,

Тучи неба закрыли красу,

С поля буря ворвавшися злая

Рвет и мечет и воет в лесу.

 

Анатолий СМИРНОВ. Любовью держится живое

***

 

Заиграла весна, засверкала

солнцем, воздухом, талой водой.

В далине за валком краснотала

блещет лес, словно храм голубой.

 

Я люблю эту светлую волю

и частенько брожу, не спеша,

по закраине ближнего поля,

оседающим снегом шурша.

 

Над буграми проталыми вьётся

от земли серо-розовый дым...

Скоро аист весёлый напьётся

из болотца за домом моим.

 

***

 

Опять в лучистое цветенье

любовь медлительных растений

Наталья КОЖЕВНИКОВА. Посреди реки и света

***

 

Моя память, как малый ребёнок, капризна —

По ночам тяжела, горяча и нема…

За околицей ветер взывает: «Отчизна!» —

И во мгле проступают на миг имена

Обезглавленных храмов и башен тюремных,

Адских станций с урановой плотью внутри…

Одинокая! Ради живущих и бренных

Потерпи и солёные слёзы утри.

У погоста снега завизжат в буераке.

Я ли долго сидела там, мать схороня?

А душа её тихо стояла во мраке,

Трепеща и, как прежде, жалея меня.

Владислав ПОПОВ. В зелёном и синем — звезда

***

 

Пререкается солнце с дождём.

Впрочем, это всё та же влюбленность:

Только тешатся эти вдвоём,

Только плачут, от ссоры опомнясь.

 

Дождь бузил и гремел — ни к чему!

Расцелованный в лоб и в макушку,

Он от слёз сиганул в бузину,

Он зарылся в нее, как в подушку.

 

Он рыдал и смеялся подчас,

Он немел, задыхаясь от муки,

Он с отечных корней брызгал грязь

На зелёные платья и руки.

 

Он качался в бузинных ветвях,

Глянцевал вырезные короны.

Николай БОЙКО. Стоверстник. Рассказ

Отсидев положенный срок за измену Родине (в плену у немца был, работал на него, вражину), Иван Комариков получил на руки справку с подписью начальника ОЛПа, что он, Комариков, теперь вольный казак и может распоряжаться собой, как сам хочет.

Покрепче зажав в кулаке драгоценную эту справку, Иван радостно поспешил за зону, на долгожданную волю — уже не через заколоченные лагерные ворота, не под конвоем, а через проходную, где ход ему прежде был запрещен и где ходили только его сторожа и притеснители.

Николай СМИРНОВ. Рассказы

Живая земля

 

Врыли в землю четыре столба, обшили березовым горбылем, привезли в эту сарайку инструменты и начали строить большую кирпичную коробку — котельную. И всё было яркое, странное, как живое: и толстая, отсыхающая кора на горбыле, и высокий сутулый злак, трясунка, вздрагивающий у ног подсобника Тохи, когда он в обед усаживался на порожек сарайки и раскладывал на газете картошку и зеленый лук.

Ольга ФРОЛОВА. Рассказы

Тихо здесь...

 

Не люблю я городские кладбища. Там тесно, скученно и воздуха не хватает. Деревья растут как-то нехотя, словно опасаясь, что их ни с того ни с сего могут спилить; мелкий птичий народец гнезд не вьет и песен не поет. Только угрюмые вороны восседают на разных возвышениях да изредка пророчески каркают. Иногда налетят стаей галки, побазарят и кинутся прочь.

Михаил НАЗАРОВ. Каждый может послужить делу Божию на своем месте

— Михаил Викторович, русским, а в особенности православным читателям, искренне переживающим за судьбу нашего Отечества, Вас представлять не нужно. Тем же, кому только предстоит познакомиться с Вашими трудами, я бы представил Вас, в первую очередь, как выдающегося современного православного историософа и публициста.

Виктор БАРАКОВ. Рубежная проза Василия Белова. К 80-летию русского классика

В прозе В.И. Белова на рубеже веков происходили процессы, характерные для всей русской литературы. Публицистическое осмысление действительности с трудом уступало дорогу эстетическому ее воплощению. Так книга Василия Белова «Внемли себе. Записки смутного времени» (1993) вполне вписывалась в целый ряд публицистических изданий А. Солженицына, В. Распутина и других. Главная мысль ее — сбережение народа.

Страницы