Parus

К читателю

Приветствуем тебя, дорогой читатель! Русский литературный журнал «Парус» приглашает любителей отечественной словесности на свои электронные страницы.  

Академичность, органично сочетающаяся с очарованием художественного слова, — наша особенность и сознательная установка. «Парус», как видно из названия, — журнал поэтический, его редакторы — поэты по призванию и сфере деятельности, поэты жизни и русского слова, живущие в разных уголках России: в Москве, Ярославле, Армавире. Статус издания как «учёно-литературного» (И. С. Аксаков) определяет то, что среди авторов и редколлегии есть представители университетской среды, даже определённой — южно-русской — литературоведческой школы. 

Рубрики «Паруса» призваны отразить в живых лицах текущий литературный процесс: поэзию и прозу, историю литературы, критику, встречи журнала с разными культурными деятелями, диалог с читателем. В наши планы входят поиск и поддержка новых талантливых прозаиков и поэтов, критиков и литературоведов, историков и философов. Считаем, что формы и способы донесения «положительно прекрасного» содержания могут быть разными, но не приемлем формализм, антиэстетику и духовно-нравственный «плюрализм». В основе нашего подхода к художественному слову заложена ориентация на классический образец — его продолжение и отражение в современности. 

Мнение редакции не всегда совпадает с мнениями авторов.

Русский литературный журнал Парус

Александр АНТИПИН. Морошка в морском рассоле

 

Морошка с медом мне запомнилась с раннего детства. Помню, бабушка Зоя отбирала самые спелые янтарные ягоды, заливала их медом и выносила на поветь. А спустя несколько часов на столе появлялось угощение, от которого, как приговаривают в таких случаях, не оторвешь за уши.

Выпуск 19 (ноябрь-декабрь) 2012 года

Ю.Ю. Клевер. Зимний пейзаж с избушкой. 1899 г.

Иван БУНИН

 

Мороз

 

Ночью в полях, под напевы метели,

Дремлют, качаясь, березки и ели...

Леонид СОВЕТНИКОВ. Одна из перелётных птиц.

***

 

В одиночестве, на дне сознанья,

Что-то дрогнет, будто снят запрет,

И торопятся воспоминанья

Из потёмок выбраться на свет.

 

Сквозь мои глазницы удивлённо

Смотрит мальчик. И дрожит слеза,

Потому что тихо и влюблённо

Девочка глядит ему в глаза.

 

Не спугни... Потом вспорхнут ресницы,

Станет на мгновение темней.

И в глазах привычно отразится

Мир, едва ли помнящий о ней.

 

Загремит тележкой бомж костлявый,

Процветёт вдоль свалок бересклет.

Татьяна ЩЕРБИНИНА. Теплая молитва трав.

АПРЕЛЬСКИЙ ЛЕД

 

Апрельский лед — как сахарный песок,

Насыпанный в тарелку с голубикой,

Просвечивает хрупкий холодок,

Подпрыгивают блинчиками блики.

Сверкающей драконьей чешуи

Пока еще незыблемы границы,

Но узкий полумесяц полыньи

Улыбкою у берега лучится.

За белизной беспамятного льда

Блестит вода — упругая, живая,

Еще мгновенье — панцирь навсегда

Рассыплется, весну освобождая.

Вот так душа, превозмогая плен,

Отряхивает перья понемногу,

Ольга КОРЗОВА. Осенины.

***

 

Качается немая тень холма,

И птиц несёт куда-то ветер хваткий,

Которому что лето, что зима,

Что пух летит, что первый лист на грядке

Ползёт — да так упрямо! — из земли,

Лбом пробивая ссохшуюся корку…

Ветрам — плевать! Клубками вьют в пыли

И тащат листопады на закорках;

Метелью хлещут в самое лицо,

Лишь выйди из натопленного дома;

Дождём, как тряпкой, шоркают крыльцо;

Грохочут в трубах пострашнее грома —

И никнут посреди густой травы;

Михаил БЫЛЫХ. Иван да Марья. Поэма.

1.Мария

 

Осенний день дотлел, и луч заката

Уже вдогон лизнул подбрюшье туч.

Скулил по-пёсьи ветер виновато,

И ставень ныл, как коростель скрипуч.

 

Густеет тьма, но нет в Марии мочи

Поднять себя и затворить огня —

Слетают к ней то прошлой жизни клочья,

То бьёт озноб сегодняшнего дня.

 

С утра зашлась без роздыха ворона,

Завыла вдруг по-вдовьему труба,

И вот они — без стука, без поклона,

Не оголив голов, не тронув лба:

Владимир ШАПКО. Одинокие глаза ротозея. Рассказ.

Дмитрий Алексеевич Кропин, пенсионер из Москвы, ехал поездом на Алтай, повидаться с братом. В Новосибирске, когда спускался из вагона на перрон, у чемодана оторвалась ручка. Оторвалась с одного краю, но чемодан сразу стал беспомощным. Как и Кропин.

Попутчики прощались с Дмитрием Алексеевичем, похлопывали его по плечам. Он безотчетно кивал, стоял над чемоданом, не зная, что делать.

Страницы