Parus

Заочное знакомство с Василием Ивановичем Беловым состоялось у меня, как и у большинства, в библиотеке. Его художественные и публицистические произведения отличались не только мастерством — они проникали до самых глубин души человеческой. Не могу ручаться за других, но меня лично каждая встреча с его прозой волновала особенно: заставляла трепетать сердце и доводила до внутреннего смятения. Его беспокойная душа пульсировала в каждом слове.

В XIX веке слово прозаика или поэта могло изменить ход истории, а русская классическая литература была камертоном не только для последующих пишущих соотечественников, но и для ряда зарубежных авторов мирового уровня. Учитель, проживший и прочувствовавший ответы на важнейшие вопросы бытия, лекарь, врачующий душевные раны, а порой и мессия, пронзающий пространство пророческой нотой — вот портрет любого русского классика того времени.

В период травли всего христианского, всего, что приближает человека к Богу, большой редкостью являются произведения, несущие в себе христианский взгляд на жизнь. Одним из таких произведений видится нам повесть «Год чуда и печали» Леонида Бородина. В своем последнем интервью писатель говорил: «Это моя самая православная вещь.

Натаниэль Готорн, американский писатель XIX в., известен не только как новеллист, но и как детский автор, отразивший во многих своих произведениях психологию детской души.

Наверное, самая простая рифма к слову «ребенок» найдется сразу же — «теленок». Каким я был тогда, в далеком 1980-ом?.. Да и в самом деле — большим бесхитростным теленком. Даже самые мои жгучие мысли — будь то обида на чужую несправедливость или осмысливание собственного несовершенства — могли запросто и вдруг превратиться из кусачего овода в легковесную бабочку.